Мы сняли комнату, похожую на пенал Раскольникова, в коммуналке с окнами на тот самый арбатский дворик, где Кончаловский снимал «Романс о влюбленных». Горячей воды не было, сосед пил, в комнатке умещались лишь кровать и обшарпанный стол. Я накрыла его куском ткани, чтобы создать хоть какой-то уют. В пункте проката на проспекте Калинина мы взяли крошечный телевизор и в нашу первую новогоднюю ночь смотрели премьеру «Иронии судьбы». Поначалу питались вермишелевыми супами из пакетиков — готовить я не умела совсем. Да и денег на что-то другое не было.
С родителями я не общалась, материально мне никто не помогал. Мама заявила: «Ты сама себе такую жизнь выбрала». Только когда Себастьяну заплатили постановочные за «Ночь над Чили», мы перебрались в коммуналку с горячей водой рядом с метро «Спортивная».
Наши скитания продолжались бы дольше, но «Ночь над Чили» взяли на конкурс Московского международного кинофестиваля.
Советский Союз представлял также фильм «Мимино». Георгий Данелия до сих пор вспоминает, как после просмотра Аларкон со всей своей латиноамериканской горячностью подскочил к нему и заявил: «Мой фильм лучше вашего!» Мудрый Георгий Николаевич только улыбнулся.
Зал действительно принял картину очень хорошо. Рассказ о зверствах на стадионе в Сантьяго не оставил равнодушным и жюри: картина получила специальный приз ММКФ.
Я очень страдала от того, что не вижусь с родителями. Позвонила им, пригласила на фестивальную премьеру «Ночи над Чили».
Надеялась, что посмотрев картину, мама поймет — Аларкон талантливый человек, и наконец-то простит нас. Так и случилось.
А окончательно отношения между нами наладились, когда родился Дениска и мама увидела, как одной рукой Себастьян пишет сценарий, другой баюкает сына, да еще что-то ему напевает. Он стал фантастическим отцом. От волнения я боялась брать малыша на руки, и Себастьян его пеленал, делал массаж, купал.
Рано заводить ребенка я не планировала. Но так уж получилось. Мама прощала меня не сразу, а постепенно. Нет-нет да и начинала снова упрекать, что гублю свою жизнь. После одного телефонного разговора с ней я рыдала так, что Себастьян, который в это время выбирал натуру для следующего фильма и был в сотнях километров от Москвы, срочно купил билет и прилетел меня утешать...
Вскоре выяснилось, что я беременна.
Аларкон к тому моменту уже развелся с Люсей, мы подали заявление в загс. Денег хватило лишь на одно обручальное кольцо. «Ничего, — сказал Себастьян, — я его все равно носить не собирался. Главное, кольцо есть у тебя».
Но как жениться без второго обручального кольца, да еще в Грибоедовском загсе, единственном, где регистрировали браки иностранцев? Мама одолжила свое. Тогда мы не знали, что это плохая примета. Наш с Себастьяном брак распался ровно через восемнадцать лет, так же как и брак моих родителей. Белого платья и фаты у меня не было. Мы просто расписались и скромно отметили это событие дома с близкими друзьями.
Наша свадьба совпала с известием из Чили: Себастьяна в числе многих объявили врагом режима.
Связь Аларкона с родными прервалась, он лишился возможности даже писать письма и ничего не знал о своих близких.
Лишь через двадцать пять лет, возвратившись в Сантьяго, он разыскал мать. Она была почти слепа. Отец умер. Сестра вышла замуж за военного-путчиста и перестала общаться с семьей. Ведь Себастьян считался врагом государства, которому они с мужем демонстрировали полную лояльность.
Когда Себастьян подошел к дверям родного дома, ему открыла старая женщина с лицом, испещренным глубокими морщинами, и абсолютно не тронутыми сединой черными волосами.
— Мама, я твой сын Себастьян, который уехал учиться в Москву.
— У меня нет такого сына, — ответила мать.
Она его так никогда и не простила...
Этот автобиографический эпизод вошел потом в картину Аларкона «Шрам».
Оглядываясь назад, я понимаю, что пришлось пережить Себастьяну.
Он родом из очень небогатой рабочей семьи. Мама не работала, занималась домом и воспитывала троих детей. Себастьян увлекся кино, смог поступить на кинофакультет университета в Сантьяго. Но покупать пленку для съемок, арендовать кинокамеру нужно было самому. Денег на это не было ни у него, ни у семьи. И вдруг молодой талантливый парень узнает, что в Советском Союзе есть киноинститут, где студентов учат бесплатно и просто обязывают снимать учебные работы!
Да и вообще в стране, где победил социализм, у всех равные возможности. Аларкон загорелся идеей получить образование у нас.
На вступительном экзамене во ВГИКе его попросили прочитать стихи. Как ни странно, такое задание дают не только будущим актерам, но и тем, кто хочет учиться на режиссера. Себастьян растерялся:
— Но я не знаю стихов на русском языке.
— Ну, почитайте на испанском, — разрешили экзаменаторы. Как назло, и на своем родном языке Аларкон не помнил ни одного стихотворения! Однако виду не подал и стал вдохновенно выкрикивать на разные лады: «Либерта!», «Унида!»
