Возвращаясь домой, я была вынуждена признаться самой себе: этот человек мне нравится.
Через три месяца мы стали жить вместе, а еще через три Матвей в первый раз сделал мне предложение. Я почему-то испугалась. Глупо захихикала, сказала что-то вроде: «Давай проверим свои чувства».
Маниакальным стремлением быть замужем я не страдала. Наверное, потому, что успела там побывать в самом что ни на есть нежном возрасте.
С музыкантом группы «Ласковый май» Сережей Ленюком меня познакомила подруга. Он был очень хорош собой. Ладная крепкая фигура, пружинистая походка, ясные глаза. А уж когда садился за установку и брал в руки палочки... Бог! Я влюбилась без памяти. Я каждый раз так влюбляюсь — до самоотречения и как в последний раз.
Ни он, ни я вопросами контрацепции, само собой, не заморачивались.
Это сейчас восемнадцатилетние по части предохранения любому гинекологу сто очков вперед дадут, а мы тогда... Впрочем, дело было даже не в нашем невежестве или легкомыслии, а в том, что любили друг друга без оглядки, невзирая, как говорится, «на последствия».
Узнав, что беременна, я тут же сообщила об этом Сережке. Он обрадовался: «Теперь нам надо срочно жениться! У нас будет свой дом, будем вместе воспитывать малыша».
Мои же родители от известия, что их восемнадцатилетняя дочь беременна и собирается замуж, пришли в ужас. Мама, уговаривая пойти на аборт, разве что на коленях не стояла:
— Лерочка, доченька, вы еще такие молодые и почти совсем не знаете друг друга...
А вдруг через полгода-год любовь закончится?
Я негодовала:
— Да ты что?! Мне, кроме Сережки, никто и никогда не будет нужен!
В загс я ехала зареванная. Утром в день свадьбы в квартире, где жили Сережа с мамой и куда незадолго до бракосочетания переселилась я, раздался звонок. На пороге стояли Сережины фанатки. Увидев меня — с праздничной прической, в макияже и с уже наметившимся животом, они выдали: «Шалава подзаборная, думаешь, охомутала нашего Сереженьку?! Да ты ему, сука приблудная, даже ноги мыть недостойна.
Бросит он тебя, гадину. Будешь знать, как лезть куда не надо!»
О визите «поклонниц» я не сказала ни жениху, ни родственникам, ни подругам. И гости никак не могли взять в толк, чего это невеста рыдает. Списали слезы на «интересное положение».
Сразу после свадьбы Сергей уехал на гастроли. Вернулся через пару недель, день побыл дома, потом снова отправился «чесать». Популярность в то время у «Ласкового мая» была сумасшедшая, они давали по несколько концертов в день. А я сидела дома со свекровью, и мне регулярно звонили поклонницы мужа, злорадно сообщая, как и с кем он развлекается. Одна из фанаток специально приехала из Питера, чтобы поведать, как им с Сережей было хорошо. Излагала в подробностях, красок не жалела.
Я позвонила мужу, который в это время выступал где-то в Сибири, и, захлебываясь слезами, все рассказала. Он кричал в трубку: «Это вранье! Я люблю только тебя, а фанатки — дуры!» Я заставила себя ему поверить.
С рождением Жаника ситуация только осложнилась. Сережка по-прежнему бывал дома в лучшем случае пару дней в месяц, я не высыпалась, постоянно из-за каких-то бытовых мелочей цапалась со свекровью. А еще комплексовала из-за того, что во время беременности сильно поправилась. На восемнадцать килограммов. Мимо зеркала проходила отвернувшись. Но о моей «неземной красоте» постоянно напоминали фанатки, дежурившие у подъезда днями и ночами. Стоило выйти с коляской во двор или в магазин за молоком, как вслед неслось: «Жирная корова! Страхолюдина! Проститутка!» В редкие часы, когда Сережка бывал дома, я ходила за ним по пятам и просила:
— Давай снимем квартиру и уедем отсюда!
Они не будут знать, где ты живешь. А еще я хочу быть хозяйкой в доме, чтобы никто не учил меня на каждом шагу!
Сережа взывал к моему здравомыслию:
— Ты одна не справишься с ребенком. И мама обидится, если мы съедем.
Как-то он смог вырваться в Москву на один день. Когда стал одеваться, чтобы снова ехать на вокзал, я разрыдалась:
— Ну останься дома еще хотя бы на сутки! Очень тебя прошу!
Он помотал головой: — Не могу.
