Когда знакомая оператор попросила режиссера фильма-фэнтези «Властимир» Аделя Аль-Хадада пригласить меня на пробы, его удивлению не было предела:
— Ты в уме? Он же стриптизер!
— Сергей хороший актер. Я с ним работала на картине «Клоунов не убивают». Ну попробуйте, это же ни к чему не обязывает.
А я, признаться, очень хотел получить эту роль. Во-первых, люблю фильмы на историческую тематику. Во-вторых, сама по себе роль шикарная, с потрясающим гримом.
Претендентов собралось видимо-невидимо. Сцена была очень непростая. Мой персонаж, былинный богатырь, попадает в плен, он лежит на земле, опутанный веригами, опоенный каким-то зельем.
Рядом миска с баландой. Тут появляется волк... А богатырь в полной прострации. Он не понимает, что перед ним зверь, начинает разговаривать с волком как с человеком и плачет.
Подходит моя очередь, мне приклеивают бороду, иду на площадку, впереди режиссер: «Так, гример, приготовьте искусственные слезы».
Я за режиссером бегу, а он мне слова не дает сказать. И меня прорвало: «Да подождите же! Что вы меня опускаете ниже плинтуса! Не надо мне искусственных слез, я сам прекрасно умею плакать».
Уже говорил, что меня подобные ситуации только подстегивают. Я должен был так сыграть, чтобы все обалдели. Команда: «Мотор!» Я играю. «Стоп, снято!» — дальше тишина… Адель потом перед продюсером глотку драл: «Если Глушко не возьмете, картины не будет!»
Спасибо ему за то, что поверил в меня.
Я был на многое готов ради этого фильма. Научился ездить верхом, освоил азы фехтования, тонул в выборгских болотах, мерз на ветру. Снимали под Питером, поздней осенью. Пелена дождя, пронизывающий ветер, температура чуть выше нуля. А я сижу в холщовых штанах на земле с невозмутимым видом, и мне в лицо дует авиационный вентилятор и брызжет холодная вода. Эти спецэффекты олицетворяли темные силы. Выдержал дубля три, наверное. Встал и тут же упал — ноги до колен перестал чувствовать. Мне потом коллеги в один голос говорили: «Только ты, молодой идиот, можешь это делать. Опытный актер на такие жертвы не пойдет. Каскадеры же есть!» Но ни один из этих кадров в картину не вошел.
Ни один! Так обидно. У меня была роль второго плана, и от нее практически ничего не осталось. Фильм весь порезали. Половину сцен так сняли, что их вообще нельзя было смонтировать. Кто в этом виноват, даже разбираться не хочу. Изначально фильм назывался «Властимир», потом его вроде бы переименовали в «Русичи». Я уже озвучил свою роль и совершенно не жду премьеры. А зачем?
Но в актерской профессии я не разочаровался. Мне почти сорок лет, и, конечно, я думаю о будущем. Окончил актерское отделение ГИТИСа. Сейчас на моем счету более десяти работ в кино. Конечно, яркой судьбоносной роли я еще не сыграл. Но Москва не сразу строилась, и Тарзаном я не за один день стал.
Я упорный, своего добьюсь. Мне не привыкать начинать все с нуля.
Но вот что до сих пор искренне удивляет: почему соотечественники считают, что развитая мускулатура — признак творческого бессилия? Каждый раз, снимаясь в большом кино, мне приходится доказывать обратное.
С театром сложились более теплые отношения. Возможно потому, что театр — лакмусовая бумажка таланта. В кино может быть сто дублей, а на сцене всегда один. Я играю в спектаклях с замечательными партнерами: Львом Дуровым, Юрием Шерстневым, Никитой Джигурдой. И роли большие и разные. Например, в антрепризе «Казанова» я играл самого Джованни Джакомо. Так получилось, что эта роль была словно предначертана мне свыше.
Как-то в Крекшино я нашел толстый фолиант в древнем переплете. Название заинтриговало: «Казанова.
История жизни». К своему стыду, я не знал, что Казанова — реальное историческое лицо. Начинаю читать, и у меня в буквальном смысле челюсть отвисает. Оказывается, великий любовник всех времен и народов был истинным философом, мыслителем, яркой творческой личностью. Помню, меня поразила фраза: «Старость приносит мудрость. Но как можно восхищаться следствием, если причина его отвратительна?»
Когда я дочитал до середины книги, раздался телефонный звонок: «Здравствуйте, мы хотим пригласить вас в спектакль на роль Казановы».
Ну вот что это? Мне кажется, такие совпадения просто так не случаются. И спектакль получился волшебный, несмотря на то, что подвергся жесткой критике. Я играю старого Казанову. Он седой, в оборванном камзоле. Казанова презирает свою старость и боится смерти.
