До сих пор этот англичанин был известен широкой публике лишь по своей роли в нашумевшем фильме «Социальная сеть». Но в 2010 году Гарфилда утвердили на роль Питера Паркера в культовом фильме о Человеке-пауке — любимом и детьми, и взрослыми американском супергерое.
Похоже, на этот раз продюсеры не промахнулись. Иначе вряд ли стали бы заранее подписывать с актером контракт на два последующих сиквела — ведь история в «Новом Человеке-пауке» только начинается, это не ремейк.
Даже сам Тоби Магуайр, трижды побывавший в знаменитом красно-синем костюмчике (три фильма с его участием собрали около двух миллиардов долларов), благословил Эндрю и признал, что ему он передает свою роль с истинным удовольствием. Так что первым делом мы спросили у актера: правда ли это?
— Не знаю, возможно, без инициативы студии тут не обошлось, но я верю, что Тоби не стал бы ничего такого делать, если бы я ему был неприятен или он считал, что я совершенно не гожусь в преемники. Магуайр не относится к числу актеров, готовых за деньги на все. Тоби сразу же отправил электронное письмо одному из продюсеров, где написал, что я, по его мнению, отличный выбор. По-моему, это очень благородно и щедро с его стороны. По крайней мере, одна забота свалилась с моих плеч — я понравился человеку, который столько лет для меня и всех остальных олицетворял этого героя.
Тоби прекрасно понял и мои переживания в процессе кастинга. Ведь за эту роль боролись почти все актеры моего поколения, было много драм, напряженных моментов. Представьте, играешь очередную сцену в очередной пробе — вокруг человек тридцать смотрят на тебя, перешептываются, обсуждают твою игру, даже не скрываясь. Довольно унизительное ощущение, не правда ли?
— А правда, что вы прислали режиссеру Марку Уэббу свою фотографию в костюме Спайдермена еще до начала кастинга?
— Сделал это не я, а моя мама. Я и не знал о существовании этой фотографии. Мне там три года, и я в костюме Человека-паука. Мама, услышав о кастинге и зная мою страсть к этому герою, нашла и отправила фото моим агентам.
А уж они переправили его режиссеру. Марк и впрямь страшно умилился. Никто ведь больше таких свидетельств своей преданности Пауку не продемонстрировал. (Смеется.) Этот трехлетний ребенок, который вырос и снова влез в костюм своего кумира, и стал мне самым лучшим компасом в процессе съемок. Я понимаю — участие в грандиозных проектах, да еще ставших культовыми, вызывает всякие толки. Ну, мол, парень продался быстренько, чтоб стать голливудской звездой. А если фильм в прокате провалится, мы этого парня больше не увидим, его выбросят на помойку. Но для меня это и правда очень важная роль — ровно настолько, насколько и для миллионов фанатов. Потому что Питер Паркер символизирует добро — и то, как трудно быть добрым и хорошим. Жизнь одна, и кто я, в конце концов, такой, чтобы отказываться сыграть одного из самых любимых в мире героев?
— Психологи говорят, что дети воображают себя супергероями, чтобы спрятаться от своих проблем и комплексов...
— Я был худеньким и слабым, меня все время дразнили и преследовали более сильные мальчишки.
Естественно, я мечтал о чуде, способном дать мне преимущество над своими обидчиками. И, как миллионы таких же маленьких неудачников, грезил о возможностях Человека-паука. Стоит только протянуть руку, и я не одинок — вот что для меня (и для скольких еще подобных мне детей) значил этот герой. Он ведь тоже был тощим и слабым, пока не приобрел свои сверхчеловеческие способности. В общем, я всегда чувствовал, что, по ошибке природы, моя храбрая благородная душа живет в хилом теле.
Я был идеалистом. И Питер Паркер казался мне идеальным героем. И если я видел несправедливость, тоже старался ее побороть. Что обычно заканчивалось очередным выбитым зубом. (Смеется.)
— Вот Эмма Стоун, ваша партнерша и любимая девушка, говорила нам, что страшится будущего, если фильм станет хитом…
— Я ее хорошо понимаю. Люблю гулять, люблю разговаривать с людьми, продавцами в магазинчиках, в кафе сидеть, в парке могу завести разговор с семьей, рядом с которой на скамейке оказался. Без всяких этих совместных фото и автографов. Пока мне удается продолжать в том же духе. Как и Эмма, я считаю, что с папарацци нужно разговаривать, обращаться с ними по-человечески, не конфликтовать. Они совсем иначе себя ведут, когда понимают — для меня они люди, которым нужно кормить своих детей, платить за квартиру, машину.
Но если кто-то посмеет навредить моим маленьким племянникам — убью. Ой, зря я это сказал, черт возьми. (Смущенно и несколько встревоженно улыбается.)
— Эмма тоже так говорила, не волнуйтесь. А еще Эмма говорила, что у вас с ней сразу же возникла «химия» — на первой же пробе, и какой вы классный актер, и если бы вас не утвердили, не факт, что она бы согласилась играть Гвен Стэйси…
— Между нами сразу же «кликнуло», и все стало получаться. Хотя я не очень понимаю значение слова «химия». Что-то из области научного, но количественным измерениям не поддается. Стоит только попытаться объяснить его суть, как смысл полностью испаряется.
(Эндрю в отличие от своей подруги предельно сдержан в выражении эмоций, как истинный английский джентльмен, и даже делает вид, что не замечает Эмму, посылающую ему через стекло из соседней гостиной воздушные поцелуи. — Прим. авт.) С ней играть мне было так же волнующе и возбуждающе, как проходить сквозь стены небоскребов в костюме Человека-паука. (Смеется). Эмма полна жизни! Она — честная и не терпит притворства, фальши.
— Говорят, вас как актера очень вдохновило общение с покойным, увы, Хитом Леджером — когда вы снимались вместе в фильме «Воображариум доктора Парнаса» Терри Гиллиама.
— Я восхищался Хитом — и как актером, и как человеком.
Я видел его счастливым, видел его в творчестве. Но я не думаю, что чье-то влияние может многое изменить в характере человека. Все, с кем мне пришлось работать, потрясающие творческие натуры. Взять того же Джесси Айзенберга, с которым довелось сниматься в «Социальной сети». Этот парень гениален во всем, за что берется. Пишет ли он пьесу или мюзикл, снимается в кино или просто неподражаемо шутит.
— Кстати, о пьесах. В самом разгаре шумихи вокруг «Нового Человека-паука» вы вдруг появляетесь на Бродвее в спектакле «Смерть коммивояжера» классика драматургии Артура Миллера вместе с прославленным театральным актером Филипом Сеймуром Хоффманом. Все-таки устали от своего супергероя?
— Когда мне позвонили и предложили сыграть в этом спектакле, съемки, по сути, были закончены. Принять решение оказалось легче легкого. Артур Миллер — мой любимый драматург. Отношения отца и сына — одна из самых любопытных тем. И да, я не то чтобы устал, но чувствовал необходимость срочно сделать что-то совершенно иное, в иной плоскости. При всей моей любви к Питеру Паркеру, да что там, моей одержимости Человеком-пауком.
— Спектакль шел с аншлагом несколько месяцев, и вы умудрились ни одного представления не пропустить, несмотря на уже начавшуюся рекламную кампанию фильма…
— Да и сейчас мне очень не хватает наших ночных посиделок в ресторанчике после каждого спектакля.
Знаете, прежде чем идти домой, нужно разрядиться, выйти из образа, посидеть с коллегами, поболтать, посмеяться, съесть порцию спагетти — их там чудно готовят. Да-да, на ночь глядя. (Смеется.) Но я ведь по-прежнему худющий парень. Я отказался наращивать мускулы, и со мной согласились на студии, потому что тощий парень, побеждающий зло и крутых накачанных парней, — это гораздо интереснее. Ну разве станет для кого сюрпризом, если Джейсон Стэтэм, например, в очередной раз добьется справедливости? Разумеется, нет. А когда кто-то, кого, кажется, может ветром сдуть, учит уму-разуму негодяев — вот это и впрямь впечатляет, мне кажется. (Смеется.)
