Вдова Паваротти: «Наша любовь не дает покоя многим»

«В начале нашего с Лучано романа далеко не все его друзья и коллеги приняли меня...»
Татьяна Чухрова
|
05 Октября 2011
Фото: Splash News/All Over Press

«Я уже привыкла к тому, что меня то и дело поливали грязью в прессе и на телевидении: наша с Лучано любовь многим не давала покоя, да и сейчас не дает», — призналась вдова великого тенора Николетта Мантовани в беседе с корреспондентом «7Д», проходившей в Модене, в доме семьи Паваротти.

Отправляясь на родину великого Лучано Паваротти в Модену — город на севере Италии, расположенный в области Эмилия-Романья, корреспонденты «7Д» ожидали увидеть огромный дворец с золочеными колоннами, обнесенный высоченным сплошным забором, — резиденцию великого маэстро Паваротти.

Проехав на такси от центра Модены примерно с четверть часа, мы оказались на довольно узкой дороге, которая вилась между невысоких домиков. А за ними виднелись сплошные кукурузные поля. И никаких дворцов или шикарных особняков, поражающих воображение. Машина остановилась у небольшого уютного дома с зелеными ставнями, обнесенного… рабицей. К калитке спешила симпатичная молодая женщина в брюках и светлой кофточке — она помахала нам рукой, открыла калитку и улыбнулась: «Здравствуйте! Я — Николетта». Вместе с хозяйкой мы прошли к дому с зелеными ставнями, который и оказался семейной резиденцией Паваротти.

Особняк выглядит очень уютным не только снаружи. Внутри просторные комнаты, совсем немного мебели, стены, выкрашенные в теплые тона и украшенные картинами кисти Лучано Паваротти, фортепьяно, наверху небольшая спальня, в которой умер маэстро. Расположившись в гостиной на первом этаже за круглым столом, мы побеседовали с вдовой великого тенора.

— Николетта, как вы познакомились с Паваротти?

— Дело было в Болонье в начале мая 1993 года — я отправилась на собеседование, зашла в небольшое двухэтажное здание, поговорила с помощницей Лучано, и мне обещали дать ответ в ближайшие дни. И тут дверь распахнулась, и на пороге появился сам Паваротти. Я знала, что маэстро родом из Модены (этот город находится всего в 15 минутах езды от Болоньи) и там у него дом, но до момента встречи в фонде жизнь нас ни разу не столкнула.

Кое-кто из моих знакомых рассказывал, что бывал на концертах Большого Па (так Лучано называли музыканты) и видел его «совсем близко». А мое знакомство с ним тогда ограничивалось только телевизором и записями. Стоило Паваротти появиться в офисе, как его сразу окружили едва ли не все сотрудники фонда. Маэстро всех знал по именам, шутил, смеялся, что-то рассказывал, и мне показалось, что все смотрят на него с неподдельным обожанием. Я всегда думала, что все гении немного чудаковаты и любят себя до умопомрачения. Но в случае с Паваротти ничего подобного не наблюдалось: не было в нем ни фальши, не напыщенности, ни самолюбования. Внимательный, жизнерадостный, очень простой и понятный — Лучано оказался именно таким.

Гостиная в доме великого тенора с любимым роялем Лучано и сценическими костюмами
Гостиная в доме великого тенора с любимым роялем Лучано и сценическими костюмами
Фото: Марк Штейнбок

На меня он взглянул с интересом, спросил что-то у помощницы, кивнув в мою сторону, а потом улыбнулся и сказал: «Зачем ей ждать ответа! Обязательно возьмите Мантовани». И меня, конечно, приняли, хотя было еще две претендентки. Зарплата оказалась небольшой, но и работа не пыльной: перекладывала бумаги, дозванивалась кому-то. Организацией встреч и гастролей маэстро занималась ассистентка, проработавшая с ним уже несколько лет. В фонде постоянно кипела жизнь — приходили друзья и коллеги Паваротти, его ученики, бурно обсуждались концерты и гастроли. Так я потихоньку прикоснулась к большой музыке, стала слушать дома записи с волшебным голосом Лучано, с интересом рассматривала его фотографии.

— До встречи с маэстро вы занимались музыкой?

— Увы, нет. В школьные и студенческие годы мы с друзьями были увлечены в основном роком, а классику слушали нечасто. Да и родители мои были далеки от музыкального мира. Они экономисты по образованию: мама долгое время работала в банке, а отец — в крупной промышленной компании. Я у них единственный ребенок, поэтому все родительское внимание и любовь мне достались в полной мере. Они всегда поддерживали меня и продолжают поддерживать по сей день. Детство мое было абсолютно безоблачным (я родилась и выросла в Болонье): учеба давалась легко, я много занималась спортом, даже бейсболом увлекалась, путешествовала с родителями и друзьями. До окончания школы даже не задумывалась, чем буду заниматься в жизни. Больше всего мне нравились естественные науки, поэтому в итоге я решила остановить свой выбор на биологическом факультете университета в Болонье, с удовольствием училась и получила диплом с двумя специальностями: первая — энтомолог» (насекомых, надо сказать, я сначала жутко боялась), а вторая, модная сейчас, — «садовод, специалист по ландшафтному дизайну».

Однако ни по одной из этих специальностей поработать мне так и не пришлось. Хотя к насекомым и по сей день отношусь с трепетом. (Улыбается.) Вот, взгляните на этот «дом» (показывает стеклянный куб) — в нем проживают два изящных паучка, о которых мы с дочкой постоянно заботимся. В студенческие годы мы с друзьями частенько подрабатывали — мне нравилось сидеть с детьми, и мои услуги в качестве бебиситтера, к счастью, были востребованы. По окончании университета я еще какое-то время работала няней, потом помощником в небольшой компании и только после этого устроилась в Фонд Паваротти.

Лучано Паваротти и Николетта Мантовани
Лучано Паваротти и Николетта Мантовани
Фото: Splash News/All Over Press

Несколько историй, связанных с маэстро, особенно поразили меня. Летом 1991 года Лучано давал концерт в Лондоне в Гайд-парке, собралось огромное количество поклонников «короля верхнего до». Среди них были принц Чарльз, принцесса Диана и премьер-министр Джон Мейджор — они тоже купили билеты по 400 фунтов стерлингов. Маэстро начал петь, и тут пошел сильнейший ливень — многие раскрыли зонты, кто-то вообще был без зонтика, но народ не расходился. Все вымокли, но продолжали завороженно слушать Паваротти — он пел под навесом. Принцесса Диана одна из первых сложила зонт, и ее примеру последовали многие. После концерта леди Ди подошла к Лучано, вся промокшая, и поблагодарила маэстро.

Она сказала, что это были одни из самых счастливых минут ее жизни. Работая в фонде, я узнала и о том, как и почему был запущен проект «Три тенора» с участием Лучано Паваротти, Пласидо Доминго и Хосе Каррераса. Идея создания этого великого трио принадлежала Лучано, а целью проекта являлись поддержка Каррераса и сбор средств на его лечение. В 1987 году Хосе, находившийся на пике славы, узнал о своем страшном диагнозе — острой лейкемии. Спустя год Каррерас основал собственный фонд по борьбе с лейкемией. Проект «Три тенора» оказался успешным, и в фонд Хосе регулярно поступали средства от выступлений трех теноров. А началось все со знаменитого концерта в Риме в 1990 году, накануне финала чемпионата мира по футболу. Впоследствии против Паваротти ополчились музыкальные критики за то, что он «вынес оперу на улицу». В общем, работая в фонде Лучано, я за несколько месяцев узнала о маэстро много чего интересного, поражаясь его таланту и широте натуры.

Паваротти часто заглядывал в фонд, обсуждал дела и всегда находил время поболтать со мной. Честно говоря, я даже и не рассчитывала на такое внимание со стороны маэстро, поэтому поначалу ужасно смущалась.

— Николетта, а кто из вас двоих сделал первый шаг к сближению?

— Знаете, если бы тогда, летом 1993 года, мне сказали, что этот мужчина станет главным в моей жизни, никогда бы не поверила. Я чувствовала, что нравлюсь Лучано, да и он всячески старался дать это понять, но, даже находясь под властью его обаяния, ответить взаимностью не могла: как мужчина он меня не волновал. Кроме того, мне было 23 года, а ему — 58, и я не могла представить отношения с такой огромной разницей в возрасте.

Для меня Паваротти так и оставался небожителем, к тому же женатым и обожающим своих дочерей — Лоренцу, Джулиану и Кристину. Поговаривали, что Большой Па крутил романы и с известной примой, и с моделями, и с секретаршами, и эта информация меня настораживала: я не собиралась пополнять список любовниц великого маэстро. Но, как говорится, если хотите рассмешить бога, расскажите ему о своих планах. (Улыбается.) В начале октября того же 93-го года Паваротти заехал в фонд и вызвал меня на разговор. «Николетта, я собираюсь в Нью-Йорк через неделю, у меня там большой концерт и куча других дел. Почему бы вам не составить мне компанию?» Я не раздумывая отказалась, и тогда Лучано, хитро взглянув на меня, шепнул: «Ладно, вернемся к этому разговору позже». «Позже» наступило на следующий же день, я снова отказалась и решила, что вопрос исчерпан.

Моденский дом, который так любил маэстро Паваротти
Моденский дом, который так любил маэстро Паваротти
Фото: Марк Штейнбок

Ан нет! Паваротти принялся меня уговаривать, обещал показать Нью-Йорк и ничего не требовал взамен. Как ни странно, у меня даже не возникло ощущения, что он ведет себя нагло и настырно. В Лучано чувствовалась необыкновенная сила — передо мной стоял мужчина, который умеет добиваться своего, не отступая ни перед трудностями, ни перед отговорками. Я даже испугалась, но продолжала твердить: «Нет, нет, нет». И тогда он предложил: «Не волнуйтесь! Не хотите — не поедете. Единственная просьба — просто проводите меня до аэропорта». В день отъезда я с небольшой дамской сумкой села в машину рядом с Лучано, по дороге мы о чем-то болтали, приехали в аэропорт, маэстро обнял меня и шепнул в ухо: «Может, все-таки поедешь?» У меня в душе все перевернулось, чувства захлестнули, и события, которые происходили потом, я помню смутно.

Мы куда-то бегали, покупали билет для меня и наконец сели в самолет… В Нью-Йорке мы с Лучано провели лучшие две недели в моей жизни, практически не расставаясь ни на минуту. Там он признался, что полюбил меня так, как никого и никогда в своей жизни. А я не знала, что ответить, — мне было так хорошо с ним, что подобрать нужных слов для ответа я не смогла. Я нашла их позже, когда мы вернулись домой. В Болонье я поняла, что без этого человека я уже не смогу обходиться, даже дышать. А когда спросила Лучано, что же нам теперь делать, он очень серьезно сказал: «Я постараюсь поскорее решить эту проблему». Больше мы не возвращались к этому разговору и даже не предполагали, что «поскорее» наступит лишь спустя почти десять лет.

— Десять лет — огромный срок. Вы были вместе только во время поездок и гастролей, а в перерывах маэстро жил с семьей?

— Все эти годы мы с Лучано были неразлучны, превратившись в единый организм: я сопровождала его повсюду, занималась его расписанием, гастролями, костюмами. Мы жили то в Нью-Йорке, то в Модене, то в Монте-Карло, но он никогда не терял связи с дочерьми. Встречался с ними, решал их проблемы, заботился, подолгу беседовал — они всегда ему рассказывали о своей жизни, даже кавалеров с отцом обсуждали.

— А когда маэстро впервые попросил развода у своей жены Адуи?

— Примерно спустя полгода после начала нашего романа. Только он не просто просил развода: он хотел, чтобы окончательное решение о прекращении отношений было взаимным — не только его, но и Адуи.

Уютная светлая галерея верхнего этажа дома со стеклянным потолком
Уютная светлая галерея верхнего этажа дома со стеклянным потолком
Фото: Марк Штейнбок

Я понимала, как это важно для Лучано — прийти к мирному соглашению после 32 лет совместной жизни. Они поженились в 1961 году — этот год вообще был знаковым для Паваротти, ведь именно тогда началась и его певческая карьера. До свадьбы Лучано долго ухаживал за Адуей (она тоже в прошлом оперная певица), потом оба ждали, когда он встанет на ноги, чтобы они могли пожениться. И вот долгожданный успех и признание в 1961-м — победа на Международном конкурсе вокалистов и дебютная партия Рудольфа в «Богеме» в театре города Реджо-Эмилия. Адуа всегда была рядом, родила Лучано трех дочерей — Лоренцу, Кристину и Джулиану, во всем поддерживала мужа. Маэстро в глубине души рассчитывал, что жена поймет его и тогда, когда он сообщит ей правду о наших с ним отношениях и озвучит главное: «Я полюбил, давай разведемся».

Но она категорически отказалась дать мужу развод. Ей, как и многим, наша любовь представлялась обычной интрижкой, протекавшей по банальной схеме «босс — молодая секретарша». Адуа считала, что этот роман вскоре сойдет на нет, но она ошиблась. А я больше не задавала Лучано вопросов о том, как нам жить дальше, — ответа на них все равно не было. «Наша любовь — это главное», — решили мы и просто поплыли по течению. А в декабре 1993 года, когда мы снова приехали в Нью-Йорк и поселились в апартаментах Лучано, я почувствовала недомогание: слабость, пальцы на руках и ногах стали неметь, голова кружилась, зрение резко упало. Несколько дней я лежала — подняться с кровати не было сил, думала, что подхватила вирусную инфекцию. Паваротти не выдержал, подхватил меня и отвез в клинику. Диагноз просто ошарашил нас — рассеянный склероз.

Я всегда думала, что этим недугом и связанной с ним потерей памяти страдают только старики. Оказалось, все совсем не так. Доктора объяснили, что рассеянным склерозом болеют люди от 25 до 40 лет, в основном женщины. Полностью победить эту болезнь нельзя, можно только поддерживать организм регулярными курсами лечения. Иначе это приведет к печальным последствиям — параличу, отмиранию клеток головного мозга, слепоте. Услышав такое, я в слезах сказала Лучано: «Зачем я тебе такая?» А он сжал мою руку и твердо ответил: «Ты нужна мне любая. Мы будем бороться!» И мы начали бороться — Паваротти обратился в специальный медицинский центр в Нью-Йорке, оплатил лечение, и меня поставили на ноги, предупредив, что следующий курс надо пройти через пару месяцев, а потом снова повторить, и так всю оставшуюся жизнь.

Сейчас я уже смирилась с этим, постоянно езжу в Нью-Йорк «восстановиться», а тогда я пребывала в полном отчаянии. Если бы не Лучано, я бы быстро опустила руки. Даже когда он сам тяжело заболел, все равно продолжал внимательно следить за тем, чтобы я не пропускала очередной курс лечения. Кроме того, мне не давал покоя очень важный вопрос. Мы с Лучано так хотели ребенка, и я все время спрашивала врачей, могу ли я родить здоровое потомство, не отразится ли мой недуг на детях. Но четкого ответа мне так никто и не дал.

— И вы решили рискнуть?

— Да, но не сразу. Я забеременела в 2002 году — к тому времени Адуа наконец согласилась на развод. Лучано тогда сказал мне: «Как интересно устроена жизнь! Почти шесть лет я добивался расположения Адуи, а потом потратил гораздо больше времени на то, чтобы с ней развестись».

Квадратный холл перед спальной комнатой украшен портретами и постером Николетты и Лучано
Квадратный холл перед спальной комнатой украшен портретами и постером Николетты и Лучано
Фото: Марк Штейнбок

Все прошло довольно мирно, а потом маэстро принялся обустраивать дом в Модене, все время что-то сам переделывал, красил стены в любимые теплые тона, покупал мебель. Мы вместе выбирали картины из коллекции Лучано, которыми потом украсили стены. Видите авторскую подпись в уголках картин — «LuPa»? Она конечно же расшифровывается как Лучано Паваротти. В том же 2002 году мы похоронили отца маэстро Фернандо, которого он обожал. От Фернандо Лучано и унаследовал свой волшебный голос. Отец никогда не занимался музыкой — он всю жизнь работал пекарем, не знал нот, но чистота и красота его голоса просто завораживали. Знаете, в начале нашего с Лучано романа далеко не все его друзья и коллеги приняли меня, для них единственной женщиной Большого Па оставалась Адуа.

А Фернандо и сестры Лучано, особенно Габриэлла, сразу отнеслись ко мне с теплотой, часто навещали нас и поддерживали. Маэстро очень любил, когда у нас в доме в Модене собирались родственники и друзья. Веселились, пели, наслаждались вкусным ужином, а потом играли в карты. Лучано очень хотел, чтобы наш будущий ребенок рос именно в этом доме, уютном, наполненном любовью и теплом. Когда нам сообщили, что будет двойня, Паваротти был от счастья на седьмом небе. Он так ждал детей. Обожая своих дочерей и окружая их постоянной заботой, Лучано постоянно сокрушался о том, что не смог дать им все, что хотелось бы. Времени на это катастрофически не хватало: надо было заниматься карьерой, выступать, ездить на гастроли. Не успел оглянуться, а дочери стали взрослыми.

«Когда у нас родится ребенок, я постараюсь все время быть рядом и отдать ему или ей всю свою любовь», — часто говорил мне Лучано. Мы решили, что рожать я буду в родной Болонье. Беременность протекала нормально, и, по прогнозам врачей, роды не должны были стать тяжелыми. Однако все началось раньше срока, пришлось делать кесарево сечение, я потеряла одного ребенка — мальчика, а за жизнь девочки врачи боролись несколько часов. Новорожденная Аличе не дышала, потребовалась немедленная операция, а я лежала без движения, и до меня доносились обрывки фраз: «Подготовьте ребенка... грудная клетка... оперировать... кислород…» Лучано, с белым-белым лицом, сидел рядом со мной, держал руку и успокаивал: «Она сильная, она выживет». И Аличе выжила. Наша девочка родилась в январе 2003 года, а спустя одиннадцать месяцев мы с Лучано поженились.

Перед свадьбой долго продумывали текст приглашений для гостей и остановились на следующем: «Аличе Паваротти с радостью приглашает вас на свадьбу мамы Николетты и папы Лучано».

— Как вы думаете, Аличе унаследовала великий талант отца?

— Не знаю, слух у нее отличный, она неплохо поет, но, для того чтобы стать оперной певицей, нужно иметь еще сильные легкие и диафрагму. Аличе сейчас всего восемь лет, петь она пока не стремится, зато хочет стать поваром. С каждым днем она становится все больше и больше похожей на молодого Паваротти. Для миллионов мой Лучано был и останется только великим тенором, «королем верхнего до», однако не многие знают, что его талант многогранен. Он был замечательным художником, бог наградил его потрясающим умом и логикой: из него мог бы получиться отличный математик или психолог.

Друзья и коллеги не раз восхищались и его преподавательским даром: он с такой радостью занимался со своими учениками, молодыми музыкантами, отдавая всего себя! Так что я была бы счастлива, если хотя бы один из талантов Лучано передался нашей дочери. Маэстро уделял ей все свободное время, старался не разлучаться с ней, просто боготворил малышку — мы даже на гастроли брали ее с собой. Сейчас Аличе — лучшая ученица в классе (она ходит в школу в Болонье), она хорошо рисует и даже готовит нам иногда. Есть у нее склонность идеализировать тех, с кем она общается, — это у нее от отца: у Лучано все его коллеги и друзья были «замечательные и лучшие». Я вообще не помню, чтобы о ком-нибудь он хоть раз плохо отозвался. В первые годы нашего с ним знакомства я иногда открыто высказывала свое негативное мнение о ком-либо из наших знакомых.

Паваротти ужасно сердился и сразу отрубал: «Не смей говорить такие вещи — это прекрасный человек». Позже оказывалось, что я была права: «прекрасный человек» писал или рассказывал гадости про маэстро просто для того, чтобы заработать на этом деньги, а Лучано отказывался в это верить. Даже убедившись в нечистоплотности и предательстве других, он никогда никого не осуждал — просто прекращал общаться с ними. А мне напоминал: «Никогда не осуждай их и будь выше сплетен». Как же Аличе похожа на отца! Всех защищает, все люди хорошие и замечательные, они могут ошибаться, но осуждать их не следует — вот ее позиция. Дай бог, чтобы ее действительно всегда окружали доброта и гармония. Как и Лучано, Аличе умеет довольствоваться необходимым для жизни, ничего не требуя.

«Восьмилетняя Аличе так похожа на своего отца! Как и маэстро, она делит всех людей только на хороших и очень хороших!»
«Восьмилетняя Аличе так похожа на своего отца! Как и маэстро, она делит всех людей только на хороших и очень хороших!»
Фото: Фото из семейного альбома

Паваротти ненавидел роскошь и всегда считал, что у человека должно быть самое главное: его дело, его близкие и семья, его любовь. Он считал себя счастливейшим из смертных, поскольку все перечисленное у него было. Смерти жизнелюбивый Лучано никогда не боялся. Узнав о своей болезни (диагноз «рак поджелудочной железы» врачи поставили в 2005 году в Нью-Йорке во время мировых гастролей прощания со сценой), он попросил меня не отчаиваться и не впадать в панику. В июле 2006 года мужу сделали операцию, он пошел на поправку, и мы обосновались в нашем доме в Модене. Лучано сильно похудел, сбросив почти 30 килограммов, выглядел очень слабым, а мне все время говорил: «Этот дом дает мне силы жить». Он почти все свое время посвящал Аличе, иногда рисовал, общался с нашими друзьями и учениками, которые постоянно навещали нас.

Приезжали его дочери, с которыми у меня наладились отношения — время врачует все. А в августе 2007 года Лучано снова почувствовал себя плохо, его госпитализировали в больницу Модены с подозрением на воспаление легких. В конце августа его выписали, а утром 6 сентября маэстро не стало. Накануне ночью он потерял сознание, отказали почки. Врачи, дежурившие у его постели, пытались помочь, но…

— После смерти маэстро в прессе постоянно появлялись сообщения о развернувшейся битве за наследство Паваротти и бесконечных судах и исках, которые подавали старшие дочери. Как все происходило на самом деле?

— Не было никакой битвы и судов. Все близкие были настолько убиты и измучены, да и о завещании маэстро наследники знали еще до его смерти: Лучано ничего не скрывал.

Было два завещания — во второе Паваротти внес уточнение: вся нью-йоркская недвижимость переходила ко мне — это три квартиры (в первом варианте были указаны только одни апартаменты). По завещанию апартаменты в Монте-Карло и вилла в Пезаро отошли дочерям от первого брака, а мы с Аличе получили этот дом в Модене с принадлежавшими Лучано рестораном «Европа» и конюшнями, а также упомянутые квартиры в Нью-Йорке. Деньги (около 300 миллионов евро) делились между четырьмя дочерьми и вдовой, а четверть суммы отдавалась на развитие Фонда Паваротти. Для меня те события происходили как будто в тумане. Когда Лучано не стало, я почувствовала, что сама нахожусь одной ногой в могиле. Я не просто потеряла любимого человека и отца своего ребенка — я потеряла все и не понимала, зачем мне теперь жить.

Вместе с Лучано умерла и часть меня самой: ведь мы постоянно находились вместе, подпитывались друг от друга. Паваротти всегда шутил по этому поводу: «У нас особый симбиоз: я питаюсь твоей энергетикой, а ты опираешься на мое плечо». Первые два года после его смерти для меня стали настоящим кошмаром, опять начались проблемы со здоровьем, я мучилась бессонницей, все время разговаривала с Лучано. Родители меня поддерживали из последних сил: «Пожалуйста, подумай об Аличе, она еще совсем малышка». Не знаю, откуда потом взялись силы: видимо, Лучано очень хотел, чтобы я вновь обрела смысл жизни. Да и время, наверное, все-таки лечит раны, хотя я в это не верила. Я воспитываю мою Аличе, много работаю в Фонде имени Паваротти, который помогает пробиться молодым талантливым музыкантам. Я думала, что в моей жизни уже не будет места для мужчины, однако жизнь распорядилась по-другому.

У меня появился человек, который любит меня и помогает во всем. Аличе сначала восприняла его в штыки, но он сумел подобрать к ней ключик и стать настоящим другом. Не хочу ничего загадывать на будущее, просто живу настоящим.

— Николетта, я читала, что вы являетесь инициатором грандиозного мероприятия, посвященного памяти Паваротти, которое пройдет в Москве 12 октября.

— Да, совершенно верно. 12 октября, в день рождения Лучано, в Государственном Кремлевском дворце состоится концерт, в котором примут участие талантливые оперные певцы — благодарные ученики маэстро. В их исполнении прозвучат всемирно известные арии из опер, а музыку к ним написали выдающиеся композиторы.

Ту самую прекрасную музыку, под которую мой Лучано всегда пел сердцем.

Модена — Москва

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram



Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог