Сергей Степанченко: «Абдулов подарил мне день рожденья»

После сорока лет актер хотел изменить жизнь и уйти из профессии.
Татьяна Зайцева
|
13 Июля 2009
С сыном Юрой и полноценными членами семьи фокстерьером Арчибальдом и овчаркой Графом в своем загородном доме
С сыном Юрой и полноценными членами семьи фокстерьером Арчибальдом и овчаркой Графом в своем загородном доме
Фото: Марк Штейнбок

«Накануне 50-летия мне звонили телевизионщики с разных каналов, словно сговорившись, спрашивали: «Как вы сейчас, подводя итоги, ощущаете себя, о чем думаете?» От этих их «итогов» я прямо в ступор впадал. Какие итоги? Не знаю я ничего про это. Ну, может, в какой-то момент и кольнуло чуть-чуть внутри — вроде как вот, уже 50...» — рассуждает актер Сергей Степанченко.

— Сергей, многие мужчины, перешагнув 50-летний рубеж, словно переходят некий Рубикон — переживают, комплексуют...

А вы с каким настроением пришли к этой дате?

— То смутное состояние, о котором вы говорите, я пережил раньше, где-то после сорока лет. Ни с того ни с сего вдруг периодами стала накатывать вся эта белиберда с мыслями о том, что надо все в жизни менять к чертям собачьим, и в первую очередь уходить из профессии... И почему такая фигня в голову лезла? Не знаю. К счастью, все эти закидоны остались в прошлом. (Улыбаясь.) А сейчас я, наоборот, ощущаю внутри себя абсолютную ясность и чистоту помыслов. Так что к юбилею пришел в правильной форме. В связи с чем праздновал его в несколько заходов. Сначала, непосредственно 18 июня, в театре, на следующий день — в ЦДЛ и, наконец, через день — в подмосковном пансионате.

С Александром Абдуловым. 1986 г.
С Александром Абдуловым. 1986 г.
Фото: Фото из семейного альбома

Это уже мои друзья, приехавшие из разных городов, устроили мне такой подарок. По-моему, все праздники удались, и прежде всего потому, что на них собирались люди, которых я искренне хотел видеть на своем дне рождения. Вот только Господь так распорядился, что не было Саши Абдулова. А уж как он ждал этого события, так хотел отметить его с размахом... Но пришла Юля, его жена, — очень близкий нашей семье человек, который, безусловно, всегда будет рядом с нами. А иначе и быть не может, ведь это любимая женщина моего друга, мать его ребенка…

Кстати, однажды, несколько лет назад, Саша подарил мне день рождения. Он никогда не был скуп и сдержан в своих порывах — если ему хотелось сделать приятное своим друзьям, он делал это, невзирая ни на что. И вот накануне моего 44-летия вдруг сказал: «Ничего не готовь, я все организую сам.

«Вот не стало Саши, и такое ощущение, будто мне руку оторвали или полголовы снесли»
«Вот не стало Саши, и такое ощущение, будто мне руку оторвали или полголовы снесли»
Фото: Андрей Эрштрем

Ты только приезжай завтра ко мне на дачу». Я было посопротивлялся, но безуспешно. Приезжаю на следующий день во Внуково, а там уже все готово — столы накрыты, гости собрались. Вот такой сюрприз. Очень трогательный, хотя и забавный — ведь среди гостей в основном были Сашины друзья-знакомые, то есть те люди, которых хотел видеть он. Разумеется, я тоже быстро со всеми законтачил, и в результате праздник получился замечательный, веселый, просто шикарный.

— А с чего началась ваша дружба с Александром Гавриловичем?

— Я приехал из Сызрани показываться в «Ленком». Сразу после показа ко мне подошел Саша и сказал: «Нормально выступил, поздравляю — ты уже в труппе. Что делаешь сегодня? Пойдем отметим это дело!»

На праздновании 50-летия с Геннадием Хазановым
На праздновании 50-летия с Геннадием Хазановым
Фото: Михаил Клюев

От неожиданности я просто обалдел, но, разумеется, возражать не стал. Ну и пошли мы в Дом актера, отметили как положено. С той поры у нас все и началось...

— Абдулов ведь был уже известный на всю страну актер, а вы — неприметный артист из провинции. Дистанцию чувствовали?

— Ну, во всяком случае, при виде Саши я не вздрагивал от восторга. Естественно, он был человеком архипопулярным, и конечно же я относился к нему с пиететом, отдавал должное его таланту, но не заглядывал в его глаза с позиции кролика, смотрящего на удава. Да он и не был удавом, поэтому мы просто нормально общались. С первого момента у нас сложились очень доверительные, дружеские отношения, которые ни разу не дали трещину. Никогда Саша ничем не показал, что он небожитель, а я непонятно кто.

Наоборот, всячески старался интегрировать меня в московский театрально-киношный мир, знакомил с интересными людьми, помогал всегда и во всем: и жилье получить помог, и, когда отцу моему потребовалось серьезное медицинское вмешательство, не пожалел денег, да мало ли что еще… Ни разу не было такого, чтобы, когда требовалась помощь (не только мне — любому), он хоть на секунду призадумался — есть ли у него сейчас такая возможность, целесообразно ли это... Знаете, вот умом понимаю, что смерти никому не избежать, мол, все там будем, но не могу относиться к этому философски. Не получается у меня смириться с потерями, очень сильно переживаю, долго. Про смерть отца даже говорить не буду, но и потери друзей просто разрывают на части. Вот умер Саша, и такое ощущение, будто руку оторвали, или полголовы снесли, или из груди вырвали кусок сердца, и в этом месте навсегда осталась холодная, ничем не восполнимая пустота...

Семен Стругачев специально приехал из Санкт-Петербурга, чтобы поздравить друга с юбилеем
Семен Стругачев специально приехал из Санкт-Петербурга, чтобы поздравить друга с юбилеем
Фото: Михаил Клюев

Понимаю, конечно, что со временем все эти эмоции притупятся. И слава Богу, что жизнь все-таки торжествует над смертью, но пока еще очень трудно, слишком уж свежи переживания…

— У вас счастливая судьба в театре — играете почти во всех спектаклях «Ленкома», в антрепризах, плюс еще множество кино- и телеролей. Что же вас подвигло на то, чтобы взвалить на свои плечи президентство дальневосточного фестиваля, да еще заняться и кинорежиссурой — ведь вы недавно закончили съемки мелодрамы «Следы на песке»?

— Фестиваль «Меридианы Тихого» в нынешнем сентябре будет проходить во Владивостоке уже в седьмой раз, а президентом его я являюсь четвертый год подряд и пока не собираюсь отказываться от должности, поскольку кинофорум этот мне очень нравится.

С Юлией Абдуловой и Ларисой Долиной
С Юлией Абдуловой и Ларисой Долиной
Фото: Михаил Клюев

Кстати, в нынешнем году в нем примут участие порядка 50 стран Азиатско-Тихоокеанского региона, а это очень много… Что же касается режиссуры, то рассматривать себя всерьез как кинорежиссера не стал бы. (С улыбкой.) Кино должно делаться режиссерами от Бога, а не такими, как я, — у которых вдруг появилось желание попробовать себя и случайно образовались шальные деньги на реализацию своего желания. (Смеясь.) Хотя я именно так и поступил. Снял-таки полнометражный фильм о любви, о предательстве и о великом прощении. Теперь жду, когда картина выйдет на экраны кинотеатров.

— Сергей, человек с вашими внешними данными как-то не ассоциируется с актерской профессией.

Трудно предположить, что вы с детства имели к ней склонность, или это обманчивое ощущение?

— Конечно же я не чесался от нетерпения, мечтая служить в театре и сниматься в кино. Все это образовалось стихийно. После школы уже. Я тогда поехал в Хабаровск с друзьями, вознамерившимися поступать в физкультурный институт. Думал тоже туда пристроиться. Но попал на съемочную площадку — узнал, что требовались молодые люди в разные массовки: то в группу белогвардейцев, то, наоборот, красноармейцев, то поплавать в ледяных водах Амура... И я с радостью подвязался на это дело — интересно же было, да и заработки опять же: полежишь себе полдня на дороге возле конского навоза — и в конце получаешь 3 рубля. «А что, неплохо, — рассуждал я.

С Ларисой Долиной и женой Ириной
С Ларисой Долиной и женой Ириной
Фото: Михаил Клюев

— Хлеб-то у них дармовой, деньги раздают ни за что. Если так же всю жизнь будут платить, то что ж, я — пожалуйста, готов. Да еще потом, глядишь, и роль какую-нибудь дадут, фотки твои в журналах напечатают, вся страна тебя будет знать… Чудо, а не жизнь!» И так мне это заманчиво показалось, что подумал: «А чего бы не пойти в театральный?» И поступил в Хабаровский институт культуры, правда, на факультет театральной режиссуры, поскольку на актера там не учили. Но меня оттуда быстренько отчислили — за непосещаемость. Надо же было хоть как-то заниматься, а я на занятия не ходил вообще. Почему? По скудоумию, больше никак не объяснишь. Ведь для того, чтобы учиться, нужно хоть какие-то мозги иметь, а у меня они в то время полностью отсутствовали, поскольку голова была занята только бесконечными романтическими увлечениями.

«Различия между дедовскими и отцовскими эмоциями я не прочувствовал. Наверное, потому, что возрастная дистанция между сыном и внучкой несущественная»
«Различия между дедовскими и отцовскими эмоциями я не прочувствовал. Наверное, потому, что возрастная дистанция между сыном и внучкой несущественная»
Фото: Марк Штейнбок

А как иначе, когда вокруг полно молодых девчат, а родители далековато, аж под Владивостоком.

— Они чем занимались?

— Мама работала технологом на швейной фабрике. А отец сначала служил во флоте, а потом ушел в мелиорацию. Авторитет его в семье был безусловный. Он — кормилец, добытчик, и конечно же вся стратегия нашей жизни всегда исходила от него. А вот тактика была делом матери. Тут уж она лавировала, пытаясь меня с моим младшим братом и как-то защитить от этой жизни, и, наоборот, настропалить на нее. Особенно в нашем переходном возрасте. Но все же, думаю, никаких особенных трудностей у родителей с нами не было. Можно сказать, мы с братом росли хорошими мальчишками, беспроблемными. Игорь вообще отличный парень.

«Только я встал на путь истинного донжуанства, только прочувствовал все тонкости правильной раскрутки романов, как в этот же момент мне подсунули жену...»
«Только я встал на путь истинного донжуанства, только прочувствовал все тонкости правильной раскрутки романов, как в этот же момент мне подсунули жену...»
Фото: Марк Штейнбок

Окончил медицинский институт и сейчас является начальником медуправления МВД Приморского края. А в то, подростковое, время… Нет, проблемы у нас конечно же были, но они нормальны для пацанов. Мальчишки всегда сбиваются в стайки, а там всякое бывает. Вот и мы — и стянуть могли что-то, и похулиганить, и подраться с кем-то. Не то чтобы совсем уж бесцельный мордобой затевали, но разборки были, и вполне серьезные. Месть за кого-нибудь устраивали, лозунги какие-то отчаянные придумывали себе. В основном врагами у нас были кадеты из рядом расположенного авиационного гарнизона. Вот с ними у нас были нешуточные стычки, поскольку эти парни, как правило, вели себя весьма вызывающе — внаглую оккупировали кафе, пивбары, танцплощадки и всячески пытались задираться к нам.

— Как родные отнеслись к вашему профессиональному самоопределению?

— Отец всегда относился к актерскому делу с иронией. С гораздо большим желанием он воспринял мое первоначальное намерение поступать в морское училище. Но тут воспротивилась мать, сказала: «Хватит мне этого. Только через мой труп. Не пойдешь, и все!» Ну а я особенно и не настаивал, хотя все мои школьные и дворовые друзья к морю прибились — либо рыбаками стали, либо моряками… А я вот уперся в актерство. Через год после отчисления из Хабаровска, уже совершенно осознанно, поступил в Дальневосточный педагогический институт искусств, который благополучно и окончил. Мое решение стать артистом для многих было непонятным и загадочным. Только и пожимали плечами: как? зачем? и чего вдруг?..

И невдомек было никому, что это все асуры виноваты.

— Кто?!!

— Не слышали? Вот и я раньше не слышал, а умные люди рассказали, что есть такие: асуры — маленькие божки, которые мешают людям нормально жить. Так и крутятся возле человека, так и нашептывают на ухо, что, мол, ему надо делать, как, и выстраивают его путь таким образом, что все происходит по их желанию и разумению. Вот любой закон подлости, тот же закон бутерброда, падающего маслом вниз, — все от них, от асуров этих. Обязательно какую-то каверзу неожиданную подстроят. Очень подлючие бывают. Но, правда, случается и наоборот. Это уж как у них по настроению сложится. Не верите? Зря. Я вам точно говорю — они существуют. Вот они-то тогда, в юности, и нашептали мне про актерство — сбили парня с уважаемого пути морехода...

(После интервью заинтригованный корреспондент «7Д» заглянул в энциклопедические справочники и выяснил, что в буддизме и индуизме асурами считаются божества низкого ранга, обладающие колдовской силой.

По разным мифологическим системам асурами могут быть и боги, и демоны — противники богов.)

— Жену вам тоже асуры напророчили?

— (Со смехом.) Это уж наверняка, только они. А кроме них больше никто этим не занимается. Ведь со мной как получилось? Только я встал на путь истинного донжуанства, только мне показалось, что в вопросах отношений юношей и девушек для меня открылись какие-то истины, только прочувствовал все тонкости правильной раскрутки романов, как в этот же самый момент вредоносные асуры подсовывают мне жену.

«Сына безумно люблю, хотя и бьюсь с ним постоянно. Не хватает у меня терпения для общения с современной молодежью — продвинутой, напичканной всякой техникой и электроникой»
«Сына безумно люблю, хотя и бьюсь с ним постоянно. Не хватает у меня терпения для общения с современной молодежью — продвинутой, напичканной всякой техникой и электроникой»
Фото: Марк Штейнбок

А мне ведь всего 19 лет. Приехал из стройотряда, в студенческой форме, с деньжатами в кармане. Захожу с товарищем в кафе отпраздновать возвращение. А там девочки — студентки педучилища отмечают чей-то день рождения. Среди них самая привлекательная — Ира. Ну познакомились, ну проводил домой, ну пожали друг другу ручки, и все. Ничего же больше не было. Даже не поцеловались. Казалось бы, все — разошлись, как в море корабли. Так ведь нет — шепчут асуры мне что-то в уши. Наконец надоело их слушать. Поскольку телефонов тогда у нас не было, приезжаю к Ире домой, спрашиваю у родителей, где она, выясняется, что уехала с подружками на какой-то из островов. А их у нас в Приморье полно.

Что делать — сажусь на первый попавшийся паром, который идет на остров Попова. Еду и думаю: «Черт его знает, и чего я сюда-то поперся? Может, на другом пароме надо было ехать?..» Короче, выхожу, бреду по острову, добрел до какой-то палатки. Сидит возле нее барышня. Я начинаю расспрашивать, а не видела ли она случайно здесь такую-то Ирину? А Ира, оказывается, прямо в этой палатке сидит, книжку читает. Вышла, увидела меня, и… больше мы с ней не расставались. Вот таким образом уже на первом курсе я — бах! — и оказался женатым. А потом быстренько и Катя родилась. И, как ни удивительно, ни разу в жизни я не пожалел о том, что послушался тогда тех зловредных асуров. Вот только долго не мог привыкнуть к тому, что, когда дочка произносила слово «папа», она имела в виду именно меня. Все оглядывался — к кому это Катя обращается? Ну правда, как я мог всерьез ощущать себя отцом, главой семьи, когда сам еще денег толком не зарабатывал, а жил только на те, что присылали родители?

— Они не возражали против такой ранней женитьбы, не говорили: «Сын, ты что творишь?!

Сначала встань на ноги, а уже после этого принимай такие серьезные решения!»?

— Про мою безответственность ими все было раньше сказано, еще когда меня отчисляли из хабаровского вуза. А тут они уже не возражали, наверное, сами понимали: чтобы процесс моего нравственного падения прекратился, самое лучшее — пристроить меня к хорошему человеку. Пусть, мол, курирует сына. Так что отец с матерью не только брак наш одобрили, но и впоследствии очень много нам помогали. Так же, кстати, как и Ирины родители.

У нас ведь средств на жизнь совсем не хватало. Ира работала воспитательницей в детском саду, потом агентом в Госстрахе. Я пытался где-то подрабатывать, но заработки эти были случайные, а стипендию получить удавалось не всегда. Чуть легче стало после окончания института, когда начал работать в Театре драмы. А вскоре по рекомендации моей сокурсницы главный режиссер сызранского театра пригласил меня в свой коллектив, пообещав быстро обеспечить жильем. Это было очень важно, поскольку во Владивостоке мы могли рассчитывать только на съемные квартиры и общежития. Посоветовавшись с Ирой, я решил перебираться в Сызрань. Сначала сам там обустроился, а потом и семья за мной подтянулась. Кате тогда уже было четыре года. Хорошее то было время: огромное количество самых разноплановых ролей из мирового репертуара, первые успехи, первые рецензии, первые театральные награды…

«Мое решение стать артистом для всех было непонятным. Люди только и пожимали плечами:  зачем? чего вдруг?.. И невдомек было никому, что это все асуры виноваты...»
«Мое решение стать артистом для всех было непонятным. Люди только и пожимали плечами: зачем? чего вдруг?.. И невдомек было никому, что это все асуры виноваты...»
Фото: Марк Штейнбок

Гордость появилась за самого себя — мол, значит, я не совсем плох как артист. Так что в целом все шло нормально, но… Как говорится, пространства не хватало. Сызрань — маленький город, и я понимал, что там никакого прорыва не будет. Ни на телевидение не попадешь, ни в кино, да и театральная жизнь замкнута одним театром. А мне, как любому артисту, хотелось и известности, и славы, и популярности, да что греха таить — и каких-то финансовых дивидендов от своей профессии, в смысле достойной оплаты своего труда. Но, наблюдая за сызранскими коллегами старшего поколения, которые с возрастом все глубже уходили в сторону сидения с удочкой на речке, я все больше убеждался в том, что перспектив здесь нет и надо отсюда съезжать. И твердо решил показаться в «Ленком». Вариант другого театра даже не рассматривал.

Вот почему, казалось бы? Не знаю, опять, наверное, асуры…

— Ну а как все-таки вы попали в один из самых знаменитых столичных театров?

— В 1985 году, узнав от знакомых о том, что там намечается прослушивание выпускников вузов, я приехал в Москву. Зашел в «Ленком», случайно встретил Марка Анатольевича Захарова и спросил у него разрешения показаться. Он сказал, что 27 апреля будет смотр студентов, и предложил присоседиться к ним. Что я и сделал. После показа меня попросили остаться. Разве передашь словами, что я испытал в тот момент?.. А родители мои все еще продолжали считать, что сын идет не по правильному пути. И вот однажды, когда я уже вовсю работал в «Ленкоме», они приехали ко мне в Москву, и я повел их на спектакль «Поминальная молитва».

Освободившись незадолго до антракта, мы с Татьяной Ивановной Пельтцер пошли в закулисный буфет. Сидим с ней, пьем чаек, беседуем, и тут заходят мои мама и папа. Подсаживаются к нашему столику, и Татьяна Ивановна говорит: «Мамка хорошая у тебя! — И, кивая в мою сторону, добавляет: — А мы дружим с вашим-то». Вижу, у матери с отцом слезы навернулись. Ну еще бы — увидели Пельтцер, актрису их юности, уважения к актерскому таланту которой у них было явно побольше, чем к моему. Вот тогда они поняли: «Ага, раз уж с нашим парнем такие люди дружат, значит, не все у него в жизни пропаще». Впрямую, правда, мне этого так и не сказали — очень уж сдержанные люди, но, знаете, с той поры я почувствовал, что относиться ко мне они стали как-то по-другому.

— С годами вы, наверное, тоже стали более внимательны к маме?

— Конечно, стараюсь быть заботливым, но жизнь закручивает, и понимаю, что надо бы побольше внимания уделять.

Но мать — мудрый, все понимающий человек. Ничего для себя не просит, даже на здоровье никогда ни жалуется, хотя в свои неполные 70 лет перенесла три инсульта и теперь ходит с помощью разных приспособлений. Мама очень мужественный человек. Как бы плохо ни было — никаких стенаний от нее не слышно. Это всем нам в пример.

— Второго ребенка вы родили, выдержав после первого большую, почти 20-летнюю паузу. Так запланировали?

— Нет, ничего мы не планировали. Другое дело, что не все решаются рожать детей к сорока годам... Появление на свет Юры — это, безусловно, Божий дар.

Вот не стало отца, и какую-то пустоту природа попыталась восполнить в виде другого Юры, маленького. И большое счастье, что он есть, я безумно его люблю, хотя и бьюсь с ним постоянно. Очень бывает трудно, не хватает, видно, у меня терпения для общения с современной молодежью — строптивой, продвинутой, напичканной всякой техникой и электроникой.

— На школьных собраниях бывали?

— Как человек хитрый, я этого избегаю и всегда подставляю Ирину. Она лучше соображает в таких делах. А я, кроме ярости и красной пелены перед глазами, ничего не смог бы из школы вынести, если бы сына стали там ругать. Но, слава Богу, со стороны учебы Юра седины мои не позорит. А вот поведение, бывает, хромает — то отлупит кого-нибудь, то нашкодничает, вот за это пока приходится краснеть.

Зато Катей я горжусь. Она — прекрас-ный юрист, успешно работает в «Газ-флоте», дочь воспитывает, Сонечку…

— Есть отличия между дедовскими и отцовскими эмоциями? Дедом себя прочувствовали?

— Я этого не заметил. Поскольку возрастная дистанция между сыном и внучкой несущественная, отношение у меня к ним одинаковое — наверное, больше отцовское, чем дедовское. Тем более что Соня зовет меня Сережей. Почему-то в последнее время стала складываться традиция дедов и бабок называть по именам. Видимо, не хотят они слышать в свой адрес обращение «дедушка» и «бабушка». А это и правильно — все-таки бодрит, придает драйв и не позволяет перемещаться в сторону старения и брюзжания.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Хочу похудеть, но заедаю стресс
Как справиться с лишним весом, когда все идет наперекосяк



Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог