В августе корреспонденты «7Д» были в гостях у актрисы скетч-шоу «6 кадров» Галины Даниловой. На лето она вместе с мужем гитаристом Дмитрием Колтаковым и дочкой Ульяной перебралась на дачу. И, казалось бы, все в этом семействе было благополучно. Но пока материал готовился к печати, в жизни артистки произошли серьезные изменения. «Мы с мужем собираемся разводиться», — огорошила нас Галина.
— Галина, еще три месяца назад вы с Дмитрием со стороны казались идеальной парой. Мужа своего вы нахваливали, говорили, что он настоящий мужчина, который не предаст, что на него можно положиться, опереться. И вдруг — развод. Что же между вами произошло?
— Я и сейчас ни в коем случае не умаляю достоинств моего мужа, мы многое вместе пережили, и в самые трудные времена он вел себя по-мужски… Наш разрыв произошел не вдруг. И сама я, наверное, никогда не решилась бы разрушить семью. Мы ведь с Димой прожили целых 10 лет. И когда венчались, я была на сто процентов уверена, что рядом с этим человеком хочу прожить до старости…
Когда нас свела судьба, я была уже опытной женщиной — к 30 годам дважды развелась, от первого брака у меня был сын — 10-летний Никитушка.
И хотя в личной жизни мне не особенно везло, я ни в коем случае не собиралась ставить на себе крест. Будучи по натуре неисправимой оптимисткой, верила в то, что обязательно еще встречу нормального, достойного мужчину… Познакомились мы с Димой в «Сатириконе», где я тогда играла, а его в составе квинтета «Джаз-балалайка» пригласили для участия в спектакле «Жак и его господин». Я сразу заметила, что заинтересовала мальчика — он так восторженно на меня смотрел. Мне он тоже очень понравился. Так что романчик между нами завязался быстро. Для меня это был всего лишь приятный, ни к чему не обязывающий роман. Честное слово, не думала, что он может привести к чему-то серьезному, даже не пыталась представить Диму в качестве будущего мужа.
Он казался мне совсем мальчишкой — ведь моложе меня на 8 лет, тогда ему было всего 22 года. Дима приехал в Москву с Украины, учился в Гнесинском училище и жил в общежитии. А я в то время жила в однокомнатной квартире, которую для меня снимал «Сатирикон», одна — сын был с моей мамой в Казани, откуда я родом. И вот как-то я пригласила Диму в гости — захотелось накормить бедного студента. Он сытно поел, попил чайку и… так у меня и остался. (Смеется.) На поверку мальчик оказался вполне зрелым мужчиной, надежным, пробивным. И хотя около года мы жили в гражданском браке, Дима сразу дал мне почувствовать, что у нас настоящая семья. Он взял на себя ответственность за нас с сыном, окружил заботой. Не чурался никакой работы: готов был выступать в ресторанах, на корпоративах и банкетах и все деньги нес в дом, складывал в копилочку.
И, что для меня было очень важно, Дима легко нашел общий язык с Никитой, который совершенно не воспринимал его как взрослого дядю, а видел в нем друга, старшего товарища…
Расписались мы с Димой, когда я была на третьем месяце беременности. Потом муж на три месяца уехал на гастроли в Германию, а после его возвращения мы обвенчались. Пока носила в животике Ульянушку, все не могла поверить своему счастью. У меня были проблемы со здоровьем, и долгое время не получалось забеременеть. А я так хотела второго ребенка! Никиту ведь растила бабушка — я была совсем молодая, искала свой путь, боролась за место под солнцем, и у меня не было возможности в полной мере прочувствовать, что такое материнство… Я просила помощи у Господа, и он услышал мои молитвы.
Когда узнала, что беременна, расплакалась от переизбытка чувств и никак не могла остановиться. Меня совершенно не пугало, что у нас нет своей квартиры, что в театре придется брать декрет и наш семейный бюджет неминуемо сократится. Верила: раз Бог дал нам ребенка, то даст и на ребенка. Мы ютились впятером в маленькой съемной квартирке: я, Дима, Никита, крохотная Уленька и моя мама, которая приехала помогать с малышкой. Спали вповалку, но все у нас было замечательно, и мы были безмерно счастливы…
Но так уж устроена жизнь, что счастье не может длиться слишком долго. Когда дочке было два года, я вернулась из декрета в «Сатирикон». А через какое-то время меня, как говорится, спустили с небес на землю. Я попала под «зачистку». Просто потому, что Константин Аркадьевич Райкин решил взять в театр практически весь свой выпускной курс, которым он руководил в Школе-студии МХАТ.
Тогда многие наши актеры были уволены, пощадил Райкин только заслуженных и народных артистов. А мне не нашлось места даже в массовке. Я это расценила как предательство, было невыносимо больно, обида захлестывала. Ведь я проработала в «Сатириконе» 16 лет. Меня приняли в труппу через два года после смерти Аркадия Исааковича Райкина, и мы, актеры, создавали новый театр во главе с Константином Аркадьевичем. Жили любимым театром, отдавали ему всю свою энергию, неимоверные физические силы, молодость. А потом нас просто выкинули на улицу, как отработанный материал. Причем увольняя меня, Константин Аркадьевич, очень ласково улыбнувшись, посоветовал: «Кошечка, может, тебе, пока не поздно, профессию поменять?» Эти слова меня добили окончательно.
Я так разозлилась! Выдала: «С чего это вдруг я должна менять профессию? Вы, кстати, не хотите дать мне звание заслуженной артистки за то, что я 16 лет у вас в театре играла не последние роли?!» Райкина моя наглость обескуражила, он выдавил: «Я подумаю». После этого разговора у меня случилось то, что в русской классике называют «нервной горячкой». Я пришла домой и обессиленная рухнула на кровать. Внутри произошел сильнейший эмоциональный взрыв — температура поднялась до сорока градусов и не сбивалась никакими жаропонижающими средствами. Я просто лежала пластом и горела, а испуганный муж никак не мог привести меня в чувство. И что вы думаете, когда на следующий вечер мне позвонил Райкин и пригласил снова на разговор, температура мгновенно упала. Звание, конечно, Константин Аркадьевич мне не дал, зато обещал договориться о том, чтобы меня посмотрели в других театрах…
То, что я в 36 лет осталась без работы, — это было еще полбеды.
Самое ужасное заключалось в том, что моя семья лишилась крыши над головой — театральную-то квартиру нам, естественно, велели освободить. На первое время нас приютил близкий друг, крестный Ульяны. А мы с Димой в экстренном порядке стали заниматься квартирным вопросом — решили, что надо напрячься и приобрести хоть какое-нибудь, но собственное жилье. Благодаря Диминой бережливости и рачительности у нас были скоплены кое-какие деньги, недостающую сумму назанимали по друзьям и в результате смогли осилить комнату в двушке возле метро «Бабушкинская». Для нас это был предел мечтаний! Я в Москве достаточно намыкалась по углам, и наконец появилась собственная территория, откуда меня уже никто не сможет выгнать.
Вот уже пять лет в этой квартире и живем, а вторую комнату снимаем у хозяев…
А что касается работы… Я тоже не сидела сложа руки. Усилием воли заставляла себя ходить в театры на «смотрины», каждый раз наступала на свое самолюбие. Мне казалось, что в компании выпускников театральных вузов я выгляжу, мягко говоря, нелепо. Еще постоянно бегала на кастинги сериалов и телевизионных проектов. В результате Марк Розовский взял меня в театр «У Никитских Ворот», и я ему за это очень благодарна. Но все-таки я выбрала телевидение. На канале Рен-ТВ искали актеров для нового скетч-шоу «Дорогая передача», и я оказалась среди шестерых счастливчиков, которых отобрали после нескольких кастингов. А спустя год наша программа вместе с ее продюсером Вячеславом Муруговым переехала на СТС и поменяла название на «6 кадров».
Этот проект стал для меня спасением, соломинкой. Все мы, шестеро актеров, были не известны широкой публике, не раскручены. И, конечно, никто из нас не ожидал, что у программы будет такой ошеломительный успех. Съемки передачи продолжаются и сейчас, а еще я вместе с другими «кадрами» играю в двух спектаклях — «Ворожея, или Сеанс любовной магии» и «Шесть кадров шоу», с которыми мы очень много гастролируем по стране. Так что теперь точно могу сказать: «Мечты сбываются!» Не скрываю, мне хотелось стать популярной актрисой, чтобы меня любили, узнавали, мной восхищались. И я все это получила!
Но вот ведь как бывает — именно тогда, когда ко мне пришла популярность, в нашей семье и начались основные проблемы.
Не каждый муж может смириться с тем, что его жена более востребована. Дима сильно изменился. Стал раздражаться на себя, на меня. Постоянно был мной недоволен, в чем-то упрекал: дескать, семью я забросила, хозяйка плохая, ребенком не занимаюсь. Поначалу я старалась стерпеть, смолчать, чтобы не усугублять конфликт, пыталась перед мужем оправдываться, просила прощения. Правда, непонятно за что — я ведь не гуляла, не шлялась, а зарабатывала деньги. Между прочим, строительство нашей дачи полностью финансировалось мною. Но я никогда не пеняла Диме на то, что зарабатываю больше. Он тоже трудяга и всегда все делал для семьи… Но и мне хотелось, чтобы мой труд ценили. Мы с Димой оба люди творческие, и он прекрасно знал, как я люблю свою работу, как она для меня важна. Но он не желал даже понять, что я элементарно устаю.
Бывало, прихожу домой после спектакля, а в раковине меня ждет гора посуды. При том что муж был дома и запросто мог ее помыть. И я, молча глотая обиду, обливаясь слезами, стояла и мыла эту ненавистную посуду… Или после четырехдневного отсутствия возвращаюсь с гастролей, а в квартире разруха. В такие моменты просто руки опускались. Причем раньше Дима совершенно спокойно справлялся с домашними делами. Но потом, видимо, заниматься этим ему надоело. Так что у меня тоже было к нему много претензий. И в какой-то момент мне надоело держать их в себе. Когда муж в очередной раз начинал ко мне цепляться, я в ответ стала взрываться. Во время наших скандалов Ульяна страшно переживала. Она вообще у нас девочка очень ранимая, тонко чувствующая. Всегда старалась помирить нас, говорила тихонько: «Ну хватит вам, пожалуйста, не ссорьтесь», — и мы с мужем сразу замолкали.
А однажды, в момент такой попытки нашего примирения со стороны дочки, Дима резко сказал ей: «Не лезь, без тебя разберемся!» Ульяна заплакала и после этого уже не вмешивалась в наши разборки…
Я видела, что больше всего Диму раздражает моя популярность. Когда люди просили у меня автографы, он бурчал: «С тобой стало невозможно ходить по улицам». И если я задерживалась, чтобы пообщаться с кем-то из поклонников, муж считал это неправильным, мол, слишком уж я открыта. А я не хочу ни от кого закрываться, мне нечего скрывать… В сентябре мы в кои-то веки всей семьей поехали отдыхать в Турцию. Там мы с Ульяной до двух часов ночи зажигали на дискотеках. Я очень люблю танцевать — таким образом выплескиваю накопившуюся энергию.
Ульяна тоже обожает танцевать. И мы с ней отрывались по полной! А Диму мое поведение страшно злило. Он говорил: «Ты — известный человек, на тебя все смотрят. Как ты не понимаешь, что не должна так себя вести?» А я искренне не понимала, что я такого плохого делаю…
Короче говоря, непонимание между нами накапливалось, накапливалось... А потом Дима ушел. Скандал разгорелся из-за сущей ерунды — я уехала в супермаркет на час, а задержалась там на два. Мы собирались на дачу, и я покупала мясо, продукты. Мужу очень не понравилось, что я «зависла» в магазине. И слово за слово мы поругались. В результате он хлопнул дверью и уехал. Такое уже бывало, и я думала, он, как обычно, вернется. У нас с ним был договор — мы злимся друг на друга сутки, а потом обиды забываем.
Но прошли сутки, другие — Дима не объявлялся. Я уехала на гастроли, а с Ульяной попросила посидеть знакомую. Но Дима потом приехал к дочке. А когда я вернулась обратно в Москву, прямо в аэропорту меня застал звонок Ульяны: «Мамочка, папа собирает вещи и говорит, что теперь будет жить один на даче». После этого папа пропал — три недели вообще не звонил ни мне, ни Ульяне. Ну ладно, не хотел со мной разговаривать, но дочка-то в чем виновата? Она так страдала, ждала его звонка. Когда он, наконец, ей позвонил, она была безумно рада… Потом я все-таки решила поговорить с Димой — очень хотела сохранить семью. Мы встретились. Я ему сказала: «Не глупи. Обдумай все хорошенько. Зачем все разрушать? Возвращайся домой». Но Дима, видимо, уже все обдумал, был непреклонен: «Нет, Галюш, это не имеет смысла. Я тебя люблю, но жить с тобой больше не могу».
Но это же полный бред! Только глупая женщина может поверить в эту отговорку. Если не можешь жить, значит, не любишь. И когда проходит любовь, все в человеке начинает раздражать… В общем, я поняла, что ничего верн--уть нельзя. Да и надо ли это мне самой? Нет. Не хочу больше унижаться перед человеком, плакать, нервничать, слышать в свой адрес обидные слова. Наверное, если бы я любила Диму, как раньше, то пыталась бы бороться за свою любовь. Но у меня нет такого желания. Я больше не чувствую, что мы можем быть семьей… Так что уже два месяца живем отдельно: мы с Ульяной в нашей коммуналке, а Дима на даче. И хотя заявление на развод пока не подали, но решение принято.
— А как вы Ульяне объяснили, почему папа больше не живет вместе с вами?
— Мы все честно ей рассказали.
Ей восемь лет, и она уже все понимает. Постоянно спрашивает: «Мам, вы с папой не помирились?» Дочери сейчас тяжелее всех, ведь она сильно нас любит. Но не думаю, что ей было бы легче, если бы она продолжала наблюдать наши скандалы. Самое главное, что у нее просто есть папа — он приезжает к ней, они ходят в кино, в детские игровые клубы… А вот у меня отца не было. Я — внебрачный ребенок. У папы была другая семья, и в моей судьбе он вообще никак не участвовал. Так уж получилось, что моим родителям не суждено было быть вместе. Хотя родные мне рассказывали, что папа очень любил маму. И она всю жизнь любила только его, поэтому никогда не была замужем. Я вообще сомневаюсь, были ли у мамы, кроме моего отца, другие мужчины… Работала мама главным бухгалтером в разных местах.
Но первое образование у нее актерское: окончила театральную студию при казанском ТЮЗе, по распределению попала в Магнитогорский драматический театр. Но после того, как родила меня, из актерской профессии решила уйти. Я появилась на свет очень слабенькой, болезненной, нуждалась в материнской заботе. И мама, как говорится, пожертвовала карьерой ради ребенка. Росла я в безграничной любви — мама, бабушка и дедушка меня обожали. Но все равно отца мне очень не хватало. У всех детей были папы, и мне хотелось, чтобы у меня он тоже был. Мама рассказывала, что в пять лет я могла сказать какому-нибудь незнакомому мужчине, встреченному случайно на улице или ехавшему с нами в электричке: «Ах, как жалко, что ты не мой папа!» Бедная мама от этих слов готова была сквозь землю провалиться…
В 18 лет, узнав, где отец работает, я, набравшись смелости, заявилась прямо к нему на работу — в юридическую консультацию. Сказала: «Здравствуй, папа, это я. Вот пришла с тобой познакомиться». Он был ошарашен, смотрел на меня молча, прямо съедал глазами и нервно мял в руках канцелярский клей. А я рассказывала, как живу, как учусь в театральном училище на актрису. Пригласила его на свой дипломный спектакль. Но папа почему-то не пришел. Это стало для меня настоящей трагедией. Страшно переживала. Но ничего, пережила. Так что виделись мы с отцом один-единственный раз. Снова встретиться со мной он так и не захотел… Летом прошлого года папы не стало. У меня нет на него никаких обид, мы не вправе осуждать других, а уж тем более родителей. Я ведь кусочек своего отца, он мне многое передал на генетическом уровне. Мама говорит, что упертость и целеустремленность у меня от папы.
Я правда очень упертая. Мне в жизни ничего легко не давалось. Но я никогда не унывала.
Всегда знала, что буду только актрисой. В два года уже изображала «балялину», вечно была в образе — то представляла себя принцессой, то Бабой-ягой, в школе участвовала во всех спектаклях и концертах. А после 8-го класса мамочка помогла мне подготовиться, и я без проблем поступила в Казани в театральное училище. Но, конечно, стремилась в Москву. И, отучившись два года, поехала штурмовать столичные вузы. Прошла прослушивания в ГИТИСе и Школе-студии МХАТ, но до основного конкурса меня не допустили, потому что у меня не было аттестата о среднем образовании. Пришлось вернуться домой. А через год, уже получив актерский диплом, я вместе с моим парнем и однокурсником Володей Поповым снова поехала в Москву — теперь уже устраиваться на работу в театры.
В 18 лет хоть и была абсолютно наивной периферийной барышней, но мечтала покорить столицу. Мама меня во всем поддерживала. Она всегда говорила: «Если тебя несет, не несись сломя голову. Обдумай все хорошенько и тогда уж несись». Но и на этот раз Москва меня не приняла — во всех театрах мы с Володей получили от ворот поворот. Слышали везде примерно одно и то же: «Вы талантливые ребята, но нам не подходите». Зато нас обоих позвали в Рязанский драматический театр, где сразу пообещали дать комнату в общежитии. И в этой комнате мы, уже в новом статусе — мужа и жены, начали семейную жизнь. В театре я проработала всего год, а потом ушла в декретный отпуск. Ребенка мы с мужем не планировали и совершенно еще не созрели для того, чтобы стать родителями.
Но аборт я делать побоялась… Когда Никите было 8 месяцев, мы с Володей отвезли его к бабушке в Казань, а сами опять поехали завоевывать столицу. Какое-то время работали в шарашкиной конторе, в неизвестном никому театре-студии. А однажды на глаза мне попалось объявление в газете: «Театру «Сатирикон» нужны молодые артисты для участия в спектакле «Маугли». И вот тут нам повезло — Константин Райкин взял нас в свой театр. Правда, мужу вскоре актерство наскучило: через год он из «Сатирикона» ушел и поступил на Высшие режиссерские курсы к Александру Митте. И как только нас с Володей перестало связывать общее дело, наши отношения плавно сошли на нет. Какое-то время мы жили просто по инерции. А потом я узнала, что муж мне изменяет. На многое могу закрыть глаза, но измены не прощаю.
Так что насколько поспешно мы поженились, настолько же быстро и развелись. Больше всего в той ситуации пострадал наш сын. Мы очень виноваты перед ним, потому что, по сути, он рос сиротой, без родительского тепла. Это моя боль, мой грех. Конечно, я приезжала к Никите в Казань, навещала его, но урывками, набегами. А бывший муж вообще абсолютно лишен отцовского инстинкта. Последний раз видел сына, когда тому было пять лет. Совершенно им не интересуется и никогда нам не помогал. Когда Никита получал паспорт, он поменял фамилию с отцовской на мою, после чего сказал: «Не хочу больше носить фамилию человека, которого не знаю в лицо».
А я со своей стороны, когда сын был маленьким, пыталась сделать так, чтобы у него была нормальная семья, родители. Выйдя замуж во второй раз, забрала ребенка к себе, в первый класс Никита пошел в Москве.
Второй муж был состоятельным человеком, бизнесменом. Поначалу мы жили вроде неплохо. Но, к сожалению, семьи у нас не получилось. Когда начались жуткие скандалы, чтобы не травмировать ребенка, я снова отправила его жить к бабушке. Бедный мой мальчик, я его замучила мотать туда-сюда… Муж оказался жестким человеком, даже деспотичным. Наш брак был сплошным кошмаром. Пять лет я терпела обиды, унижения, побои. Но никак не могла решиться разрубить эти мучительные отношения. Я материально зависела от мужа, мы жили в его квартире. Да и, не скрою, приятно было чувствовать себя обеспеченной женщиной. К тому же меня очень пугала перспектива опять начинать все сначала, заново строить свою жизнь. И еще было страшно снова остаться одной. Больше всего на свете я боюсь одиночества… Наверное, я бы долго еще терпела, но в какой-то момент стало совсем невыносимо.
Из меня как будто вдруг высосали энергию, выкачали воздух. Я совершенно обессилела — с большим трудом вставала с постели и заставляла себя идти в театр. Не могла понять, что со мной происходит. У меня же обычно энергии хоть отбавляй, в одном месте — моторчик, я все время должна что-то делать, куда-то бежать… А тут лежу, и нет сил руку поднять. Знакомые посоветовали обратиться к женщине-экстрасенсу, которая многим в «Сатириконе» помогла. Она сразу мне открыла глаза: сказала, что на меня навели порчу, а мужа моего приворожили. Оказалось, что у меня есть соперница, которая таким вот страшным способом решила увести у меня мужа. «Заколдовали» меня сильно, так что экстрасенсу пришлось серьезно со мной поработать, чтобы снять порчу… После этого во мне что-то надломилось.
Я поняла, что надо спасаться — разводиться как можно быстрее. Когда освободилась от этого человека, смогла, наконец, вздохнуть полной грудью, жизнь потихоньку наладилась… А спустя два года после развода второй муж снова возник на горизонте. Пришел ко мне в театр и говорит: «Здравствуй, я вернулся к тебе». Но мне с ним не о чем было разговаривать. У меня все было очень хорошо: я уже была не одна, мы с Димой ждали ребенка...
— И вот вы снова одна. А веру в мужчин по-прежнему не потеряли?
— Ну, во-первых, я совсем не одна. У меня замечательные дети — моя радость, гордость. Ульяша у меня уже артисточка — с шести лет снимается в «6 кадрах», мы ее называем «наш седьмой кадрик». А Никита этой весной окончил, как в свое время и мы с его отцом, Казанское театральное училище.
Сейчас вот приехал в Москву — в следующем году собирается поступать во ВГИК на режиссерский факультет. Ему уже 20 лет, он совсем взрослый, самостоятельный парень. Очень меня поддерживает, помогает во всем — не знаю, что бы я делала без него. Он у нас «усатый нянь». (Смеется.) Если уезжаю на гастроли, остается с Ульяной, и я за нее совершенно спокойна — без присмотра не оставит, накормит, помоет, уроки проверит. И когда она недавно заболела, не растерялся — вызвал врача, ухаживал за сестрой, лекарства ей вовремя давал. Так что с таким помощником я не пропаду. А что касается мужчин… Я упорно отказываюсь верить в то, что все они козлы. Не сомневаюсь — настоящие мужики не перевелись. И не согласна с позицией женщин, которые считают, что одной жить проще и спокойнее — меньше проблем, меньше душевных ран.
Господь не случайно создал двоих — мужчину и женщину, и они должны существовать рядом друг с другом, как две половинки единого целого. Женщине нужна семья, любимый человек, домашний очаг. А иначе ради чего жить? И я знаю, что обязательно встречу мужчину, который полюбит меня и моих детей. Помните, героиня Веры Алентовой в фильме «Москва слезам не верит» говорит: «В сорок лет жизнь только начинается! Это я теперь точно знаю». Так что у меня все еще впереди… Я вообще на возрасте не зацикливаюсь. В 41 год совершенно не ощущаю себя взрослой тетей, в душе осталась девчонкой. Бывает, гуляем с дочкой по лесу. Вижу дерево с хорошими сучками и испытываю нестерпимое желание на него залезть. И не могу отказать себе в этом удовольствии! Оттуда, с высоты, природа выглядит по-другому, приобретает какие-то новые краски...
Кстати, с возрастом я не стала меньше мечтать. Очень хочу квартиру на Патриарших прудах. Обожаю это потрясающее место! И не сомневаюсь, что когда-нибудь буду там жить. Я трудностей не боюсь, напрягусь, поднатужусь и заработаю денег на квартиру. Или есть еще вариант — найти клад. Лес у нас рядом с дачей отличный, так что куплю лопаты и пойдем мы с детьми клад искать. А что? Авось повезет. Мечтать обязательно нужно! И всем говорю: не бойтесь мечтать. Потому что мечты сбываются.