Сладколицую голливудскуюкрасотку у нас хорошо знают по таким фильмам, как «Инопланетянин», «Воспламеняющая взглядом», «Ядовитый плющ», «Крик».
Недавно на экраны вышла комедия «Свадебный певец», в которой Бэрримор партнерствует с Адамом Сэндлером. И вот-вот появятся еще два самых крупных начинания актрисы в текущем году — комедия «Жареная картошка по-домашнему» и «История Золушки», где Бэрримор выступит бок о бок с Анхеликой Хьюстон.
Режиссеры благоволят к актрисе, потому что она никогда не опаздывает, работает на износ и делает то, что ей говорят. Поразительно, но каких-нибудь несколько лет назад ее считали пропащей девицей. Стоит ли удивляться, ведь она была из «пропащей» семьи. Коренная «голливудчанка» Дрю Бэрримор — дочь актера-неудачника Джона Дрю Бэрримора и внучка процветавшего актера Джона Бэрримора.
Жизнь в родительском гнезде привела к тому, что в 13 лет Дрю оказалась в реабилитационной клинике, где ее лечили от алкоголизма и наркомании. Впечатления от этого заведения были столь незабываемы, что позднее Дрю поделилась ими в своем бестселлере «Маленькая девочка заблудилась». В 16 лет она подала в суд на нерадивых родителей и, что интересно, добилась полного контроля над своими финансами и отстранения матери не только от дальнейшего участия в ее воспитании, но и от роли... менеджера.
Джейд Бэрримор претендовала на то, чтобы распоряжаться карьерой и, соответственно, деньгами своей рано начавшей сниматься дочурки. Соседи с наслаждением смаковали подробности того, как восемнадцатилетняя Дрю проводит время в злачных барах, пробавляется стриптизом, путается с кем попало. Но Дрю Бэрримор возьми да и брось это всем назло, возьми да и стань голливудской звездой! Мало того: Дрю-актрисе весьма и весьма пригодился поневоле обретенный жизненный опыт.
— Скажите, Дрю, вы простили своих родителей за все их ошибки, допущенные в вашем воспитании?
— Думаю, что сейчас уже да. Знаете, ведь мне самой в раннем детстве моя мама казалась самой прогрессивной мамой на свете: она в 9 лет начала таскать меня по барам и поощрительно относилась к моим попыткам курить, и не только сигареты. Но несмотря на весь этот кошмар, я относительно недавно осознала, что все же благодарна моей матери, во-первых, за то, что она буквально вытолкнула меня в киноактрисы, а во-вторых, за то, что она, пусть более чем странным путем, но научила-таки меня не бояться жизни. Хотя со стороны ее «уроки» казались безумием. Но я с их помощью закалилась.
— Но тем не менее вы практически не поддерживаете отношений с матерью?
— Мы слишком разные люди, и нам лучше держаться на расстоянии друг от друга.
— Ваша героиня в картине «Жареная картошка по-домашнему» любит и не отталкивает своего никчемного, никудышного отца. Мне видится в этом прямая параллель к отношениям с вашим собственным отцом.
— Совершенно справедливо. Моя Салли хорошо знает цену своему родителю. И принимает его таким, какой он есть на самом деле. Так же, как и я. Но секрет заключается в том, что я от него ничего и не жду. Это единственный способ не быть ежедневно разочарованной.
— Во сколько же лет вы пришли к такой философской позиции?
— Уже в три года. Именно тогда он впервые сказал мне: «Я не могу быть отцом. Мне с этим не справиться». Между прочим, с одной стороны, я уважаю такую откровенность. Но с другой — в этом заявлении столько любования собственной слабостью!
— Вы ведь не только простили его, но и взяли к себе?
— Взяла. Как-никак он мой отец, он дал мне жизнь. Но все равно мы живем как соседи. Мне только важно знать, что он в безопасности. В остальном я о нем не забочусь, как и он не заботился обо мне. Я не могу забыть того, что он — тот самый безумец, которого я знала ребенком. Я ему не доверяю.
— Скажите, вот несколько лет назад вам предложили роль Лолиты, вы не почувствовали в этом обидного намека на то, что Голливуд все еще воспринимает вас как плохую девочку?
— Отнюдь. Я просто мечтала сыграть Лолиту именно потому, что она совершенно не похожа на меня, у нас — ну ничего общего. Но тем интереснее было влезть в совсем чужую шкуру. За это я обожаю нашу профессию: ты проигрываешь на экране все возможные пороки и у тебя нет нужды реализовывать их в жизни.
— Насколько я знаю, вы недавно закончили «Золушку». Этот добродетельный, положительный образ вам сейчас ближе?
— Вовсе нет. Я могу быть и Золушкой, и ведьмой, и роковой женщиной, и недотрогой. Я люблю крайности. Золушку мне хотелось сыграть совсем не так, как предлагали авторы картины. Я была страшно против облика эдакой современной блондинистой девицы, которая чистит камин и одновременно пошло соблазняет зрителя своим открывающимся на обозрение бюстом. Ямечтала сыграть целомудренную девушку, жившую 400 лет назад, с английским акцентом...
— Не дали?
— Ну, в общем нет.
— В «Свадебном певце» вы играете женщину, которая выходит замуж. А в «Жареной картошке по-домашнему» ваша героиня — одинокая беременная женщина. Может ли это случиться с вами в вашей собственной жизни?
— Выйти замуж и иметь детей? Всему свое время. Когда я была подростком, я прямо-таки мечтала о ребенке. Мне казалось, что он был бы для меня единственным родным существом и я бы прекрасно с ним справилась, даже если бы у него не было отца. Но сейчас я впервые ощущаю, что вполне могу с ребенком и подождать. Вы просто не представляете, какой хорошей матерью я собираюсь стать! У меня непременно будут очень честные отношения с моим чадом. Между прочим, я каждый день перед сном глажу свой живот и думаю о том, до чего это прекрасное и сакральное место. Однажды, когда планеты встанут правильно, я произведу на свет дитя...
— Ну, я смотрю, вы прямо размечтались! Кстати, ведь ваш бойфренд Люк Уилсон является вашим партнером в «Жареной картошке по-домашнему» и, должен вам сказать, между вами наблюдается просто химическая реакция!
— О-о-о! Говорите еще!!!
— А вообще, мешает или помогает играть в паре с человеком, к которому вы на самом деле испытываете такие сильные чувства?
— Вы знаете, на съемочной площадке мы с Люком ведем себя только как профессионалы. Мы не держимся за руки, не обнимаемся и не сидим друг у друга на коленях. А что вы думаете?! Некоторые именно это и делают.
Конечно, мы разговариваем, ходим друг к другу в гримерку, но на работе мы не влюбленная пара, мы только друзья. Зато по вечерам мы встречаемся со словами «Привет! Ну как ты?» и радуемся друг другу так, словно мы не виделись весь день! Мы с Люком уже сделали вместе два фильма.
— Не потому ли вам так хотелось исполнить главную роль в «Шоугерлз» (в результате ее сыграла другая актриса. — Прим. авт.), что сценарий фильма напомнил вам о той поре вашей жизни, когда вы любили забраться на стол в баре и лихо скинуть с себя одежду?
— Я и вправду загорелась идеей принять участие в этой картине. И в моей жизни действительно был период, когда я находила стриптиз-бары весьма и весьма привлекательными, в них было странно, таинственно, загадочно...
И мне это было по душе. В их потрясной рок-нролльной атмосфере я тоже чувствовала себя свободной и потрясной. То было дивное-дивное время. (С вызовом.) Тогда же я позировала для «Плейбоя». Мне вдруг показалось, что «Шоугерлз» может стать чем-то вроде мюзикла «Вся эта суета» — моего самого любимого фильма вообще. Но я не жалею, что не участвовала в «Шоугерлз». Иногда я больше жалею, что уже не участвую в стриптиз-шоу.
— Дрю, за время нашего интервью вы выпили два бокала вина. А ведь у вас были с этим проблемы. Рецидивов не боитесь?
— Нет. Потому что тогда я была попросту бунтующим подростком. А сейчас моя главная цель — реализовать себя как актрису. А это, на мой взгляд, несовместимо с саморазрушением.
— Вы сейчас в настолько уравновешенном состоянии, что я просто не могу поверить, что за этим не кроется какой-то тайный порок.
— Конечно, кроется. Я — самая настоящая фанатка рэйва. К сожалению, я не хожу на рэйв-дискотеки — времени нет, хотя порой мне просто до смерти хочется. Так что моя собственная рэйв-машина — мой СD-плейер.
— Вы и сюда пришли в наушниках.
— А я с ними никогда не расстаюсь. Это и есть мой наркотик. Еще слушаю «Лед зеппелин», «Роллинг стоунз», Боба Дилана, и, конечно, «Битлз».
— Ну а в Голливуде вы кем восхищаетесь?
— Всегда уважала Джоди Фостер. Она настоящая лидерша. Но моим подлинным кумиром всегда была Патрисия Аркетт. Когда я была ребенком, ее семья жила по соседству с нами, и в начале 80-х я часто встречала ее с нарисованными на лице усами, на огромной платформе и в сногсшибательных цветных легинсах. Она была такая стильная, сексапильная, ни на кого не похожая! Я и сейчас мечтаю работать с ней.
— Ваша лучшая подруга...
— Кортни Лав, разумеется!
— Вас связывает то, что вы обе были плохими девочками?
— Не только. Вот, например, мы с Кортни обожаем бабочек. За то, что они таят в себе возможность метаморфоз. И я, и Кортни постоянно меняемся и открываем себя заново. Ведь даже в разной одежде человек ведет себя по-разному. Новый облик создает новый характер. Мадонна не случайно каждый месяц кардинально меняла свой имидж.
— Заглянем в будущее. Скажем, через пять лет вы бы хотели быть актрисой, которой первой предлагают лучшие сценарии, или жить в Техасе на ранчо и растить детей?
— Значит, так: я бы хотела стать просветленным хиппи и жить в Техасе; я бы хотела стать игроком; я бы хотела петь в ночных барах... Нет, серьезно! Но все же ближайшая моя мечта — оказаться в роли режиссера. А уж если я чего-то хочу...
