Бывший муж Ольги Дроздовой: «Она не хочет меня вспоминать»

«Незадолго до свадьбы у меня появилась мысль — бежать!»
Ирина Зайчик
|
26 Марта 2013
Александр Боровиков
Александр Боровиков
Фото: Алексей Абельцев

Актером я стал случайно. Меня, как чемпиона СССР по академической гребле, впереди ждали награды, успех и обеспеченная работа тренера. Но судьба сделала крутой вираж, и я пошел в артисты. Играл на сценах прославленных театров, много снимался, в моем послужном списке около сорока фильмов. Не знаю, получился бы из меня актер, если бы не судьбоносные встречи с Володей Машковым и Ольгой Дроздовой?

Они оба оставили глубокий след в моей жизни.

Дружба и любовь, разочарование и предательство — разве такое забудешь?

В свои 24 года я, кроме гребли, ничего в жизни не видел, возвращался после тренировок и падал замертво. Мне даже по ночам кошмары снились, будто сплю в обнимку с веслом.

А тут наступил сложный период: мать положили в онкоцентр на обследование. Ей нужны были дорогие лекарства, и я, помимо гребли и службы в спортроте, трудился учителем физкультуры, а ночами подрабатывал грузчиком на овощебазе. От этих проблем у меня голова была пухлая. Пребывал в совершенно невменяемом состоянии, даже кидался на всех. Однажды на тренировке мой друг Вова Яковлев посоветовал: «Это у тебя депрессия. С такой головой, Санек, тебе только в артисты. Сразу же возьмут!»

Не знаю почему, но мне после этих слов втемяшилось: хочу в артисты — и точка!

А тут и мама благополучно выздоровела, правда, от моей дурости чуть снова не заболела. Родители не пускали меня в артисты, запирали на ключ, пытались отговорить: мол, опомнись, сынок, ты же чемпион, будешь тренером по гребле, а это верный кусок хлеба. Но я был мальчик упертый и разумных доводов не слушал. Кинулся поступать во все московские вузы, а тут поспел совет еще одного друга, Венгерова: «Саня, с твоим ростом только во МХАТ!»

И я послушно подал документы в Школу-студию МХАТ. На вступительных экзаменах читал монолог Макара Нагульнова из «Поднятой целины». Хорошо, что человек я был непросвещенный и не узнал корифеев, сидевших в приемной комиссии — Евгения Евстигнеева, Олега Табакова и Олега Ефремова, — а то бы точно провалился.

Оля приехала в столицу из Находки. Мечтала покорить Москву, стать известной актрисой...
Оля приехала в столицу из Находки. Мечтала покорить Москву, стать известной актрисой...
Фото: Из личного архива А. Боровикова

После слов моего Макара: «Бабы для нас, революционеров, — чистый опиум для народа!» все полегли от смеха. А Олег Николаевич удивленно поднял брови: «Такая глыбища еще и говорит?!»

Со мною вместе в училище поступали дети известных актеров: Саша Лазарев, Маша Буркова. Среди абитуриентов был и Володя Машков. Его выгнали за драку с третьего курса Новосибирского театрального училища, вот он и подался в Москву.

И так получилось, что мы с ним очень крепко сдружились. Мы с Машковым были полными противоположностями, но, как известно, полюса имеют привычку притягиваться.

Началось все с моего дня рождения — 6 сентября. Только начали учиться, естественно, я никому про день рождения не объявлял. А Вова откуда-то узнал — и пришел поздравить. Посидели, поговорили. Таких интересных людей, как Машков, я никогда в жизни не встречал. Открыв рот слушал его повесть под названием «мои университеты». Он рассказывал о своих родителях, которые всю жизнь трудились в кукольном театре. О том, как собирался стать биологом, но пример родителей оказался заразительным. Даже история о том, как Володя стал католиком, была необычной: «Однажды зашел в католический собор и понял — это мое!» А как он откосил от армии! Машков так здорово изображал невменяемого, бешено вращая глазами, что прикинуться сумасшедшим ему удалось без труда.

С этого дня я стал за ним всюду ходить, как ученик-апостол за Иисусом. И хотя был на целую голову выше Володи, смотрел на него снизу вверх. Представляете себе эту картину? А Володя благосклонно принимал мое обожание, ему нужны были последователи, свято верившие в него, как божество…

Он был безусловный лидер в нашей паре. А как иначе? У Машкова по сравнению со мной был огромный опыт. Он уже многое попробовал в этой жизни, хотя и младше меня на четыре года. Даже жениться успел! В Новосибирске осталась его беременная жена, однокурсница Лена Шевченко. Вскоре она родила ему единственную дочку Машу, а спустя время приехала в Москву и со злости поступила в ГИТИС. Наверное, ей хотелось доказать Вове, что она тоже не лыком шита. И хотя они развелись, Володя впоследствии снимался с бывшей женой и всегда опекал дочку.

Володя — мачо и секс-символ в одном флаконе!

Крутил романы, одерживал победы над всеми девчонками курса. Помню, как мне было жаль Машку Буркову: девчонка ростом метр сорок, худенькая, бледная. Наверное, она была в Машкова влюблена по уши, не знаю. Знаю только, что однажды она из-за него горько плакала…

Я же до второго курса вообще на женщин не смотрел. Учеба — и все! Уж очень боялся разоблачения. Мне казалось, что педагоги вот-вот поймут, кого они приняли, и выгонят меня с позором. Я был наивный простой парень, пришел в мир театра «от весла», никогда не ходил на спектакли, да и книг особо не читал. Пожалуй, самым тяжелым испытанием для меня было сидеть по восемь часов в аудитории.

В свои 24 года я, кроме тренировок, ничего в жизни не видел, возвращался домой и падал замертво
В свои 24 года я, кроме тренировок, ничего в жизни не видел, возвращался домой и падал замертво
Фото: Из личного архива А. Боровикова

В перерывах я даже бегал на чердак и прыгал там, чтобы хоть как-то размять затекшие мышцы. Помню, как надо мной все ржали: лектор читает историю зарубежного театра, а я на задней парте безмятежно сплю под его монотонное жужжание.

Поначалу я осторожно приглядывался к однокурсникам. Ба! Да они все «с нимбом» над головой ходят, мол, раз их приняли в Школу-студию МХАТ, значит, они уже великие! А Машкову было на всех плевать — себя-то он считал гением. Спорил с педагогами, открыто подсмеивался над произношением нашей старушки-француженки. Я и в мыслях не мог себе подобного кощунства позволить.

Думаю, он был молодой, горячий, и можно многое на это списать. Парень с характером, с гонором, упертый. Я с ним никогда не спорил, во всем подчинялся.

Правда, однажды я его «оскорбил».

В спектакле «Так победим!» Александр Калягин играл Ленина, а мы с Машковым были заняты в массовке. Как-то в театр пришел на меня посмотреть мой товарищ, тоже бывший гребец. Дылдина еще та, на полголовы выше меня! И я решил подшутить над Вовой. Знакомлю с ним товарища и пренебрежительно говорю: «А это Машков. Ну он так… одним словом, при мне». Машков сердито сверкнул на меня глазами, но ничего не сказал, сдержался. Я-то думал: ну пошутил, и забыли, ан нет. Вова мне этого не простил...

Помню, наши робкие этюды на первом курсе. Педагоги дают всем задание: показать какое-нибудь животное. Все пытаются изобразить что-то непонятное: скачут по сцене, орут дурными голосами.

Дошла очередь до Машкова. Он объявляет: «Муха». Все, затаив дыхание, ждут, что же будет? Он садится на стул и напряженно следит за воображаемой мухой, которая надоедливо летает вокруг его головы. Проходит пять минут. Все уже вспотели в ожидании. Вдруг Машков громко хлопает себя по коленке и удовлетворенно улыбается. Все! Гениально просто.

Я прекрасно понимал, что мне до Машкова, как до луны. И с рвением кинулся наверстывать пробелы в знаниях, вгрызался в научный коммунизм, штудировал историю театра. Я был очень необычным «ботаником»: огромного роста «качок», настоящая машина с мускулами, морда — во! ручищи с рельефными «банками» и… с вечно торчащими под мышкой конспектами.

Помню, как Вова с некоторой завистью поглядывал на мои «банки» и всем уважительно говорил: «Если этот мальчик кого-нибудь ударит, тот не скоро вылечится». И как своего оруженосца, покровительственно трепал меня по плечу: «Саня, если что... я тебя позову».

Постепенно меня стало угнетать, что я, такой шкаф, хожу за Машковым как овечка. Но я перебарывал себя — терпел «дедовщину», мне еще многому надо было у него научиться. А учиться у Машкова было чему. Например, сидим как-то за столом, вдруг он предлагает: «А хочешь, я сейчас заплачу?» Не успел я кивнуть головой, как из его глаз уже полились слезы. Е-мое! Гений!..

Первое время Вова жил в общежитии МХАТа. Конечно, там ему тяжело приходилось. Стипендии не хватало порой даже на еду. Как-то девочки, которые жили этажом ниже, решили устроить себе праздник и нажарили полную сковородку мяса.

Как-то Машков попросил меня сдать ему комнату. Володе тяжело приходилось, стипендии не хватало порой даже на еду
Как-то Машков попросил меня сдать ему комнату. Володе тяжело приходилось, стипендии не хватало порой даже на еду
Фото: ИТАР-ТАСС

Машков, не будь дураком, тихонько все и съел. Девчонки, обнаружив пустую сковороду, подняли визг на все общежитие. Володя влетел на кухню и зарычал от возмущения: «Да я этого урода своими руками задушу!» Затем он ударил себя кулаком в грудь и со словами «Не дам девчат в обиду ни за что!» бросился бегать по всем этажам в поисках «этого урода»! Он так гениально сыграл праведную ярость, что девочки поверили: это вовсе не Машков, а какой-то другой злодей съел их мясо. Естественно, когда он получил стипендию, тут же закатил девчонкам пир горой.

Он вообще любил посидеть в компании, обожал быть в центре внимания, ему нравились дифирамбы, аплодисменты. На последние деньги мог шикануть — однажды, например, на свой день рождения купил аж 12 бутылок шампанского…

Как-то Вова попросил меня сдать ему комнату: «Саня, если есть такая возможность, помоги.

Мне репетировать нужно, готовить отрывки, а в общежитии заниматься невозможно». Там действительно такой был бардак — пьянка постоянная. Иногда и я ночевал в студенческом общежитии, когда мы все там собирались. Помню, как часто приходил туда Мишка Ефремов, он учился курсом старше. Я побаивался с ним пить, все-таки он сын Олега Николаевича Ефремова. Миша очень часто получал «в пятак». Почему-то он был уверен, что все посетители ресторанов, где они пировали с друзьями, конкретно должны знать, кто такой Михаил Ефремов, и часто нарывался на «недопонимание»...

А я в отличие от Машкова жил по-барски в комнате, правда, в большой коммуналке, но зато в тихом центре, рядом с Третьяковской галереей. Эта комната досталась мне в наследство от бабушки. Потолки высоченные, в коридоре можно было на велосипеде ездить. Вот я Машкову, раз он такой гений, комнатку и сдал: живи! Твори! А сам ушел к родителям. Мать мне потом часто выговаривала: «Комнату сдал, а сам там днюешь и ночуешь».

А мы с Вовой с утра до вечера в училище пропадали, а потом всю ночь в этой комнатке репетировали самостоятельные отрывки. Он, естественно, в этом деле выступал как режиссер. Приглашали мы на репетиции и наших однокурсниц. Правда, девушки не выдерживали машковского прессинга. «Будет так, и все!» — категорично заявлял он. И если кто-то начинал задавать лишние вопросы, мол, «не понимаю, что я делаю», он тут же со словами: «Не понимаешь — иди!»

брал других девушек. Ну прямо тиран и деспот.

Надо сказать, я действительно многому у него научился. Помню, как однажды на студенческом конкурсе чтецов неожиданно для всех занял первое место, а Машков — третье. Он был явно травмирован такой несправедливостью. Однокурсники говорили, что мне просто повезло: в жюри сидела одна молодежь, которая ни черта не понимает. Я не спорил.

Конечно, Вова смотрел на меня с высоты своего величия, но при этом от него шла какая-то теплота. Это была настоящая мужская дружба. Я был готов идти за ним в огонь и в воду, и, думаю, если бы понадобилась его помощь, он бросился бы мне на выручку.

Я был наивный простой парень, пришел в мир театра «от весла», никогда не ходил на спектакли, да и книг особо не читал... (Александр Боровиков на уроке танцев в Школе-студии МХАТ)
Я был наивный простой парень, пришел в мир театра «от весла», никогда не ходил на спектакли, да и книг особо не читал... (Александр Боровиков на уроке танцев в Школе-студии МХАТ)
Фото: Вадим Долгачев

Меня всегда поражало, как он бесстрашно ввязывался в драку. Причем бил всегда первым, не ждал нападения. Ему было по фигу, заберут его в милицию или нет.

Помню, едем с ним в метро на занятия. Навстречу идет парень, явно из «золотой молодежи», одет по последней моде. По всей видимости, пьяный. Идет, никого не замечает, пренебрежительно расталкивает прохожих. Поравнялся с нами и небрежно двинул плечом Машкова: «Отойди с дороги, не видишь, я иду!» Машков развернулся и, ни слова не говоря, ударил обидчика кулаком в глаз. Как это? Его — короля! — отшвырнули... Да такого быть не может! Реакция у него была молниеносная, даже я ошалел от неожиданности. На его месте я стал бы «толкаться»: мол, ты чего, парень, а он ударил, не раздумывая… Конечно, я ему завидовал, да ему все завидовали.

Наверное, в итоге все это — наша зависть и его снобизм — сплелось воедино и привело к скандалу.

Машков на нас, неопытных однокурсников, смотрел как на муравьев. Он был выше всех, этого никто и не думал оспаривать. А Саша Лазарев-младший так не считал, вот и получил. Ведь недаром когда у Володи на комсомольском собрании спросили, за что он ударил Лазарева, тот ответил: «А он не соблюдает субординацию!»

Я при их ссоре не присутствовал, но мне рассказали, что Сашка стал задирать Машкова: «Да кто ты такой, что здесь раскомандовался? Понаехали! Лимита!» А тот, не долго думая, и вмазал. Меня страшно возмутил поступок Машкова. Сашке пол-лица снес, а ведь лицо для актера — его хлеб!

Ему потом долго мумие прикладывали.

И тут я взбунтовался. Бить своих — это не по-товарищески. Все, нашей дружбе конец! Даже на собрании выступил с гневным осуждением бывшего друга. Встал и, играя желваками, как коммунист Урбанский, сказал: «Если Машков будет здесь учиться, я оставляю этот вуз!» Помню, как ходил к Лазареву-старшему и Немоляевой, они горячо меня благодарили: «Спасибо, что за сына вступился». После этой драки Вову отчислили с курса.

На следующий день после собрания я пошел к Машкову. Естественно, я хотел выгнать его из квартиры. Но его там не было, он явно не ночевал дома, от меня, видимо, прятался. На столе лежал какой-то портфель, а в нем — кирпич. «Он что, к баррикадам готовится?» — удивился я. (Как потом выяснилось, этот портфель с кирпичом ему прислали однокурсники.)

Утром у нас был урок физкультуры на стадионе «Динамо».

Гляжу, Машков как ни в чем не бывало стоит в строю. «Как ты после всего этого можешь тут находиться!» — возмутился я. Он посмотрел на меня так, словно какая-то мошка пролетела. И вот тогда я ударил. Совсем как он, не раздумывая. Не помню, куда попал, но Вова отлетел. Затем он мгновенно вскочил, встал в стойку, и понеслась драка. Меня поразило, что он совершенно не испугался. Машков дрался как лев, но одолеть меня не мог, ведь все-таки мы в разных весовых категориях. Кулачищи у меня были будь здоров! Слава богу, милиция вовремя нас разняла, а то бы ему конец пришел. А конец, получается, пришел нашей дружбе…

И если поначалу однокурсники были настроены против него, все ко мне подходили после собрания и одобрительно хлопали по плечу: «Правильно, Санек!

Я ходил к Лазареву-старшему и Немоляевой, они горячо благодарили: «Спасибо, что за сына вступился». (А. Лазарев-старший и С. Немоляева с сыном Александром и внуком Сергеем)
Я ходил к Лазареву-старшему и Немоляевой, они горячо благодарили: «Спасибо, что за сына вступился». (А. Лазарев-старший и С. Немоляева с сыном Александром и внуком Сергеем)
Фото: Михаил Клюев

Хорошо сказал», то потом, когда Машкова выгнали, все вдруг всполошились: «Да кто ты такой, чтобы решать судьбу талантливого артиста?!» Все напали на меня, будто это я, а не деканат, выгнал Машкова. И я стал на курсе изгоем.

Чувствуя свою вину, пошел в мастерскую при МХАТе, где Машков красил декорации, и попросил у него прощения: «Я был не прав… Сделаю все, чтобы тебя восстановили». Не знаю, может, в душе он меня так и не простил. Но мы с ним тогда посидели в кафе, поговорили по душам. Все было как-то по-человечески…

И я пошел просить за Машкова к нашему педагогу Ивану Михайловичу Тарханову. Он отказал. Я даже к Табакову подошел, мол, обратите внимание на талантливого человека.

Но тот тоже лишь пожал плечами...

Честно скажу, Машков — настоящий герой! Мне кажется, я бы на его месте сломался, а он не только выжил, но и снова поступил в Школу-студию МХАТ. Красил декорации в театральной мастерской, что ел — непонятно, где жил — неизвестно. На следующий год экзамены принимал Олег Павлович Табаков. Машков прочитал отрывок из Андреева «Иуда Искариот». Да так, что у всех челюсть отвалилась. А у Табакова чутье на таланты, вот он его и взял к себе на курс.

И получилось, что мы все невольно устроили его судьбу. Именно у Табакова талант Машкова раскрылся и засверкал. Он поставил великолепный спектакль «Бумбараш», на который бегала вся Москва. Где-то я прочитал, как Табаков однажды сказал о своем любимом ученике: «За его крутизной прячется скрытая нежность».

Это истинная правда...

Теперь Вова загорелый, с голливудской улыбкой парень. Да и «банки» мускулов себе накачал — будь здоров!

Мне кажется, уроки Машкова не прошли для меня даром. На втором курсе мне доверили сыграть Лебядкина в «Бесах». Роль получилась, мне даже передали слова Олега Ефремова, который, роняя пепел на пиджак, глубокомысленно произнес: «Да… Это ко мне!» После одобрительного отзыва Ефремова мне дали главную роль в «Детях Ванюшина», но она, к сожалению, никак у меня не получалась. И я, помня, как это делал Машков, ходил к старообрядцам, чтобы погрузиться в роль… После окончания училища я один из всего курса поступил в театр.

На одном из просмотров меня заметил Александр Пороховщиков, и благодаря его рекомендации меня приняли в Пушкинский театр. Театр меня поразил: народные на народном! Вера Алентова, Пороховщиков, Викландт. Я долго смущался и привыкал к такому обществу. А потом как понеслось!

Началось с того, что меня подселили в гримерку к Василию Фунтикову, Вадиму Ледогорову и Андрею Ташкову. С Фунтиковым нас роднило то, что в «Аленьком цветочке» я играл Чудище, а он — Бабу-Ягу. Утро в нашей гримерке начиналось с вопроса: «У тебя есть что-нибудь?» — «А у тебя?»

А гастроли — это был просто кошмар! Я никогда так не пил, как пил в этом театре. Однажды в Днепропетровске сидим вчетвером в номере. Ни копейки денег.

Когда мы познакомились, Оля училась на последнем курсе «Щепки», а я уже работал в театре и снимался в кино...
Когда мы познакомились, Оля училась на последнем курсе «Щепки», а я уже работал в театре и снимался в кино...
Фото: ИТАР-ТАСС

Заходит уборщица и принимается за уборку. «Да что же это делается! — возмущается она. — Такой свинарник развели, варвары!» А мы в другом мире находимся, нам не до причитаний уборщицы. Но она все не унимается: пилит и пилит. И тогда я молча встаю, поднимаю телевизор и швыряю его в окно. Уборщица мигом испарилась.

Тут наш театр посылают на гастроли в Швейцарию. Накануне Вадим Ледогоров в поездке отличился: «рассосался» в Париже по друзьям на полтора месяца, всем миром его искали. Словом, вместо провинившегося Ледогорова в спектакль «Палата № 6» ввели меня, и я благодаря этому обстоятельству объездил полмира. А когда на эту роль взяли простого монтировщика, мол, Саня поездил — и хватит, я обиделся и ушел из театра.

Помню, копаю лопатой огород на даче, а сам думаю: «Да пошел этот театр куда подальше! Ничего, в тренеры пойду!» Вдруг звонок Олега Николаевича Ефремова мне в деревню: «Понимаете, Александр Сергеевич, нашему театру нужны новые вливания... А приходите-ка к нам во МХАТ!» Мать и отец, услышав эту новость, так и сели на грядки. Олег Николаевич в ту пору ставил спектакль «Борис Годунов», где играл главную роль, а меня пригласил на роль Воротынского. Однажды мы за кулисами столкнулись с Димой Певцовым. Он всем своим видом показал: а этот-то что тут делает? Мы оба еще тогда не знали, как пересекутся наши судьбы…

Ефремов очень хорошо ко мне относился. Когда ему на меня жаловались: «Боровиков выходит на сцену пьяным…», он с недоумением пожимал плечами: «Ну… выходит же!» Вскоре в театре начались репетиции «Годунова».

Прихожу на первую репетицию — весь на нервах, всю ночь текст зубрил. За столом сидит Олег Николаевич и курит, рядом — актер Алексей Жарков. Я открываю тетрадь с текстом и чувствую, как от волнения прилипаю к стулу. Вдруг Ефремов значительно произносит, качая головой: «Что-то в этом году грибов много…» Повисла мхатовская пауза. «К войне!» — резюмирует он. «Ничего себе копнул! — озадаченно думаю. А Леша Жарков, в отличие от меня, хорошо уже изучил главного режиссера и с готовностью «отбивает подачу»: «Да, Олег Николаевич… а я дачу построил». И у них начался словесный «пинг-понг», я только удивленно головой кручу, на них глядя. Вдруг Ефремов поднимается: «Александр Сергеевич, подождите, мы сейчас… Леша, пойдем». И они скрываются за дверями ефремовского кабинета. Через минуту оттуда потянуло коньяком.

«Ну, сейчас, — думаю, — старички взбодрятся, и мы начнем репетицию». Через полчаса выходят оба, покачиваясь. Ефремов говорит: «Александр Сергеевич, репетиция отменяется… Приходите завтра».

Во МХАТе я проработал два с половиной года. А после гастролей в Омске меня, увы, уволили из театра. Накануне по телевизору показали фильм «Беспредел», где я сыграл бандита по кличке Поп. А в Омске сплошные зоны. Надо ли говорить, что все местные зэки, жившие на вольном поселении, считали за честь меня угостить. Как-то одного из собутыльников я привел в театр. Но, к сожалению, за кулисами мы столкнулись с молоденьким артистом. Они с зэком о чем-то заспорили, в итоге парнишка попал в больницу. «Кто привел бандита в театр? Боровиков? Уволить!» — вынесли вердикт в дирекции.

До Оли у меня был серьезный роман с однокурсницей. Вика, узнав о сопернице, не могла поверить, что я ее бросаю...(Александр Боровиков с подругой)
До Оли у меня был серьезный роман с однокурсницей. Вика, узнав о сопернице, не могла поверить, что я ее бросаю...(Александр Боровиков с подругой)
Фото: Вадим Долгачев

Ефремов, помню, потом подошел ко мне и развел руками: «Саня, ничего сделать не могу, извини…»

После увольнения я пошел по всем театрам. Но все это было не то, не то…

Только кино спасало. После «Беспредела» меня, к счастью, стали активно снимать…

Именно в тот момент, когда меня пригласили сниматься в «Беспределе», в моей жизни появилась Ольга Дроздова. Сериал снимали в Твери, в настоящей зоне. После съемок я часто приезжал в Москву.

И вот как-то сижу в Доме актера. Вдруг вижу за соседним столиком девушку неземной красоты, а рядом с ней — знакомого баскетболиста. Мы с ним когда-то в Институте физкультуры вместе учились.

Я подсел к ним за столик, баскетболист нас с Дроздовой и познакомил. Потом мы вдвоем провожали ее до общежития. Оля тогда училась на последнем курсе «Щепки», а я уже работал в театре, снимался в кино, у меня были неплохие связи в театральном и киношном мире. Да еще и коренной москвич. Думаю, она быстро оценила наши с баскетболистом шансы и сделала свой выбор в мою пользу. А я сразу же безумно в нее влюбился. С этих пор мы стали встречаться.

Оля, несмотря на свой юный возраст, прекрасно разбиралась в людях. И во мне ей не составило труда быстро разобраться. Она видела, как трепетно я к ней отношусь. Как-то я пригласил ее домой, мы были абсолютно одни, но я даже пальцем до нее не дотронулся. Помню, она за голову схватилась: «Со мною такое в первый раз!» Дроздова привыкла к тому, что мужчины сразу же начинают ее домогаться, а тут добродушный парень, не секс-террорист, а наоборот, с хорошими намерениями.

Через несколько дней мне надо было опять уезжать на съемки.

Помню, как меня потрясло наше с Олей расставание. Она прибежала утром на Московский вокзал провожать меня на электричку. Ей на занятия идти в институт, а она стоит на перроне и меня обнимает. Совершенно ненакрашенная, растрепанная, такая родная... Это было очень трогательно!

Когда я после съемок приезжал в Москву, она прибегала к последней электричке меня встречать. И я ехал не домой, а к ней в общежитие...

А тут однажды на съемках со мной случилась пренеприятная история. Как- то после смены зэки продали мне самодельные финки, а потом меня же и сдали.

Я никогда так не пил, как пил в Театре им. Пушкина. А гастроли... Это был просто кошмар!
Я никогда так не пил, как пил в Театре им. Пушкина. А гастроли... Это был просто кошмар!
Фото: Вадим Долгачев

Финки я спрятал в голенище сапог, прохожу КПП, меня, как всегда, обыскивают, а потом вдруг просят: «Ну-ка сними сапог». Финка со звоном падает на кафельный пол. Интересно, что до меня совершенно спокойно прошел КПП другой артист с такой же финкой. «Если есть еще одна, давай. Спрячу», — вдруг доверительно шепчет солдат, пока замполит отвернулся. И я ему простодушно отдал финку. «Товарищ замполит, а вот и вторая!» — тут же заложил меня солдатик.

Я сидел в номере в полной прострации: что мне теперь делать? Ехать в Москву и собирать котомку в тюрьму? С горя запил. Мне за вынос из зоны холодного оружия грозил немалый срок — пять лет тюрьмы. Помню, как в этой непростой ситуации за меня заступились актеры, которые снимались в «Беспределе»: Виктор Павлов, Лев Дуров, Сергей Гармаш.

И Оля Дроздова — молодец!

— морально меня поддержала в тяжелый период, утешала: «Саня, обойдется. Все будет хорошо, это все ерунда!» И действительно, все рассосалось. Правда, после этого случая меня не снимали лет пять…

Ее искренность и то, что она подставила плечо в трудный момент, меня тронули. Я не замечал в Оле фальши, мне нравилось, что она прямая, открытая. Решил, что нашел верную подругу на всю жизнь…

Я ухаживал за Дроздовой месяца два. Водил в рестораны, дарил цветы. Помню, как однажды подарил ей набор дефицитной косметики «Pupa»: в большой красной коробочке были собраны тени, помада, румяна. Радости Оли не было предела.

Она была большой модницей и всегда одевалась так, что на нее обращали внимание.

Помню, идем вместе, у нее из-под длинного платья виднеются кружева нижней юбки. Одна бабка остановилась и с укоризной сказала вслед: «Ни стыда, ни совести! Комбинашку-то забыла снять!»

Чувствовала себя Ольга в столице неуверенно. Она ведь приехала из Находки, ни кола, ни двора, ни прописки, ни связей. А ведь мечтала покорить Москву, стать известной актрисой. Помню, как в первый раз увидел ее на дипломном спектакле Щепкинского училища и подумал: «Боже мой! На актрису ей еще учиться и учиться».

В общем, я решил ей помочь. Выучил отрывок из «Трех сестер» и подыгрывал ей на показах в театре.

Ольга по знаку зодиака Овен. Огненный знак. Невероятно упрямая и хладнокровная. Всегда знала, что хочет. А цель в жизни у нее была одна — сделать карьеру
Ольга по знаку зодиака Овен. Огненный знак. Невероятно упрямая и хладнокровная. Всегда знала, что хочет. А цель в жизни у нее была одна — сделать карьеру
Фото: PersonaStars.com

Правда, ее никуда не хотели брать. Только в «Современнике» она понравилась Галине Волчек. Если бы не Волчек, не знаю, как сложилась бы творческая судьба Дроздовой...

Любила ли меня она? Тогда мне казалось, что да…

Я был уверен, что все делаю правильно. А теперь, вспоминая прошлое, считаю, что совершил ужасную ошибку. Я был слишком увлечен Олей, чтобы понять: она, как мне теперь кажется, хладнокровно выбирала нужного кандидата. Ей нужно было во что бы то ни стало зацепиться в Москве. А я москвич. Именно то, в чем она нуждалась в тот момент…

Я был совершенно неопытен в сердечных делах. Только спустя время понял, что глупо строить семью только на постели, должно быть взаимопонимание, уважение, да и еще много чего, чтобы жить вместе.

До Оли у меня был серьезный роман с однокурсницей Викой Зименковой.

Я как честный человек не мог от нее больше скрывать, что у меня появилась другая, и однажды признался: «Вика, прости, я влюбился, ничего с собой поделать не могу».

Вика, когда узнала о сопернице, не могла поверить, что я ее бросаю. Помню, в слезах забежала в ванную и закрылась на крючок. А там мои бритвы, ножницы. Я испугался, что она с собой что-то сделает, стал колотить в дверь, пока ее не вышиб. Вика, вся в слезах, сидела на кафельном полу. «Я не уйду отсюда, пока не увижу, на кого ты меня променял!» — твердила она. Ну что тут поделаешь? И я позвонил Оле. Сидим ждем. Приходит наша красавица вся из себя, с наверченной на голове высокой прической.

Вика, как увидела ее, снова заплакала: «Ты его не любишь, а я люблю, он мне нужен. Я уверена, что он ко мне вернется!» Оля слушала Вику хладнокровно, даже бровью не повела, а потом сказала: «Тогда жди. Если любит, разберется и вернется к тебе! » Ее самообладание в такой непростой ситуации меня поразило. Потом я проводил плачущую Вику домой. Мне было ее очень жаль, она действительно меня безумно любила, ведь я был ее первым мужчиной. Какое-то время она понервничала, потом вышла замуж за иностранца, сейчас живет на Кипре. Я очень рад за нее…

Через два месяца мы с Олей подали заявление в загс. Мои родители были сразу же настроены против будущей невестки. Мама боялась, что провинциальная барышня, да к тому же наполовину цыганка, окрутит ее сына и оттяпает наши квадратные метры.

Ее опасения имели под собой основания. Еще на первом курсе у меня была одна история, когда мне предлагали фиктивный брак из-за прописки. Ира Цывина оканчивала наше училище. И чтобы зацепиться в Москве, предложила: «Александр Сергеевич, возьмите меня замуж». Я был не против. Пришел как-то к «невесте» с бутылкой вина и сказал: «А может, попробуем вначале поближе познакомиться?» Ира наотрез отказалась: «Вот поженимся, тогда и попробуем!» А вскоре она стала женой Евгения Евстигнеева...

Перед нашей свадьбой в Москву приехала Олина мама с Дальнего Востока. Привезла большой мешок с подушками, видимо, дочкино приданое. Пришла, помню, к нам в гости. Когда они с Олей заговорили между собой на ромало, моей маме совсем стало плохо.

На съемках «Беспредела» зэки продали мне самодельные финки, а потом меня же сдали на КПП. Я мог получить 5 лет тюрьмы. (Кадр из сериала «Беспредел». Александр Боровиков в роли Попа)
На съемках «Беспредела» зэки продали мне самодельные финки, а потом меня же сдали на КПП. Я мог получить 5 лет тюрьмы. (Кадр из сериала «Беспредел». Александр Боровиков в роли Попа)
Фото: Из личного архива А. Боровикова

Она повернулась ко мне и шепотом спросила: «Саша, а кто это?»

Оля любит часто себя в интервью называть «капитанской дочкой». Позже в ее многочисленных откровениях я читал о том, как ее отец, обедневший дворянин, а впоследствии капитан, влюбился в девушку из знатного цыганского рода и похитил ее из табора. Ее мама работала, по словам Ольги, сначала агрономом, а потом корабельным коком. Так для меня и осталось загадкой: правда это или она выдумала? Папу-капитана я никогда не видел. Не знаю. Но глядя на ее маму, я засомневался, что он мог украсть ее из табора. Выглядела она, конечно, очень экзотично…

Я прекрасно понимал, что Оля заканчивает «Щепку» и ей надо зацепиться в Москве, и был готов прописать ее на своей жилплощади.

Надо ли объяснять, что будущие невестка и свекровь почти с первой же минуты стали врагами. Мудрая Оля пыталась усыпить мамины подозрения: «Нет-нет, мне прописка не нужна. Не волнуйтесь, Людмила Ивановна, это любовь…» Тогда, смягчившись, мама предложила: «Ну, раз такое дело, я могу вас, Оля, прописать временно». Свое мнение о Дроздовой мама так и не изменила, держалась как кремень. Она человек опытный и видит людей насквозь.

Хотя мама прекрасно понимала, что отговаривать меня от женитьбы — пустой номер. «Люби ее сколько хочешь, — сказала она. — В твои дела я не встреваю. Но ее никогда не пропишу. Знаю, чем это кончится».

Людмила Ивановна Боровикова — женщина с характером. Я не маменькин сынок и все время жил ей наперекор: не ходи в артисты — нет, пойду!

Не женись — женюсь!

Правда, сомнения меня нет-нет, да и одолевали: а зачем я это делаю? Зачем мне это надо вообще? Но отступать было поздно: мы уже жили вместе. Неудобно как-то...

Вы будете смеяться, но первый раз мы с ней крупно заспорили… по поводу научного коммунизма. Оля с пеной у рта стала доказывать, что учение Карла Маркса гениально. И так горячо защищала его труды, словно Маркс был ее родным дядей! Словом, мы не на шутку сцепились из-за сущей ерунды. С тех пор я стал за ней замечать одну особенность: из любой мелочи она обязательно раздувает из мухи слона.

Незадолго до свадьбы мы опять крупно повздорили, и у меня появилась мысль: бежать!

Дроздова и Дима Певцов познакомились на съемках фильма «Прогулка по эшафоту». Сейчас они себя называют «Певчие дрозды»
Дроздова и Дима Певцов познакомились на съемках фильма «Прогулка по эшафоту». Сейчас они себя называют «Певчие дрозды»
Фото: PhotoXpress.ru

Я осторожно предложил Оле: «Давай подождем со свадьбой... Нам надо узнать друг друга получше…» Дроздова, надув губы, стала демонстративно собирать вещи. Сцену ухода она разыграла блестяще, наверное, это была ее лучшая роль в жизни.

Вот она громко щелкает замком чемодана. Я молчу. Затем хлопает дверью. Вдруг звонок, возвращается: «Ой, я забыла свой шарфик». Долго его ищет, потом опять уходит. Снова за чем-то возвращается. А сама смотрит на меня укоризненно: мол, дурачок, я тебе даю последний шанс! Всем своим видом намекает: «Останови меня, ну останови!» В итоге я сдался: «Ну, если хочешь замуж, ради бога!»

Прошло время, и однажды она мне это припомнила, с нажимом сказав: «Запомни! Это не ты на мне женишься, а я за тебя замуж выхожу!»

Свадьбу сыграли 30 августа.

Смешно, но мы опоздали в загс часа на три. Может, это был знак? Не знаю…

Ее родители не приехали. Моим свидетелем был тот самый баскетболист, который нас познакомил. Надо сказать, он недолюбливал Ольгу, наверное, ему было обидно, что она когда-то ему отказала. Узнав, что мы женимся, он за голову схватился: «С ума сошел. Давай-давай…» А у нее свидетельницей была ее костюмерша из «Современника», которая и сшила ей свадебное платье.

Денег на то, чтобы купить наряд в магазине, у нас не было. Но Оля всегда умела выкручиваться. Платья шила у костюмерши, нижнее белье покупала в «Детском мире» — она была очень хрупкая. Денег тогда особо актерам не платили, тем более начинающим.

Первое время мы жили с моими родителями.

Когда я уезжал на гастроли, Ольга, чтобы не сидеть на шее у свекрови, ходила торговать вещами у магазина «Симферополь». Тогда, в 90-е, везде организовывались стихийные уличные рынки, где граждане продавали шмотки. Однажды моя мама шла мимо «Симферополя» и ужаснулась: стоит ее невестка в окружении цыганок и торгует. Она сделала вид, что ее не видит, и быстро прошла мимо. Сама своего приработка Оля не стеснялась и не скрывала. Как-то со смехом рассказывала: «Иду мимо «Симферополя», а там цыганки стоят и меня громко обсуждают на ромало. Я им ответила — они чуть в обморок не попадали». Молодец, крутилась как могла, выживать-то надо!

Вскоре после свадьбы я уехал на гастроли, и как уж они с матерью находили общий язык, не знаю.

С Дроздовой мы редко видимся. Олина мама воспитывает в Подмосковье их с Певцовым сына
С Дроздовой мы редко видимся. Олина мама воспитывает в Подмосковье их с Певцовым сына
Фото: Юрий Феклистов

Мама не поддавалась на чары Дроздовой и, как та ни старалась к ней подлизаться, держалась с ней холодно. А потом мы стали жить у меня в коммуналке на «Новокузнецкой», в той самой, в которой жил Вова Машков…

Но мама и там меня контролировала, держала руку на пульсе, зорко следила, чтобы ее сын был накормлен и обстиран. Ни на секунду не расслаблялась, словно все время ждала от Дроздовой подвоха.

Мама работала рядышком с нашей коммуналкой, на радиозаводе, и часто к нам заходила с полными сумками продуктов. И тут же принималась за уборку. Ее страшно возмущало, что у нас в углу вечно лежала куча грязного белья. Оля этим не занималась, ей было некогда: она то в роль входила, то слова учила.

А я только и слышал: «Принеси — подай». Когда не было спектакля, Оля спала до двух часов, потом, не вставая с кровати, ела бананы.

Мама и Ольга не разговаривали друг с другом, все общение шло через меня. Мама жаловалась мне на невестку, пыталась открыть глаза: «Живет как барыня! Опять в прачечную ваше белье несу». А я терпел капризы жены…

Ольга по знаку зодиака Овен. Огненный знак. Невероятно упрямая и хладнокровная. Всегда знала, что хочет. А цель в жизни у нее была одна — сделать карьеру. Она очень здравомыслящая, четкая, идет к поставленной цели по головам. К сожалению, одной из этих голов была и моя…

С нами в коммуналке жила одна соседка, очень «веселая» тетка.

У нее была дурная привычка никогда не закрывать дверь в уборную. Один раз распахиваю дверь, а она сидит на унитазе в хоккейных трусах розового цвета и читает Достоевского. Меня чуть инфаркт не хватил. Соседка доставала нас страшно. На кухне с ней вечно воевала моя мама.

Однажды Оля решила принять душ перед репетицией. Идет с полотенцем, перекинутым через плечо, в ванную. Вдруг ей дорогу перегородила соседка: «Не видишь, я стираю!» Оля, не долго думая, стиснула ей горло и с нажимом сказала, глядя в глаза: «Еще раз будешь стирать в неположенное время, задушу!» Она сказала это так, что соседка с тех пор боялась в ее присутствии выходить из своей комнаты…

Оле палец в рот не клади. Она зубастый товарищ!

Жизнь ее помотала и многому научила. Детство в Находке, институт культуры, потом Свердловское театральное училище, ну а затем — Москва, которая слезам не верит.

Как-то пара, живущая у нас в квартире, пригласила нас в гости. Сидим за столом, о чем-то болтаем. И вдруг Оля им важно говорит: «Я сейчас вхожу в образ. Так тяжело работать…», а я вдруг вижу, как над ее головой нимб засветился. Чуть со стула не свалился. Как будто и не было ни рынка, где она торговала, ни неудачных показов в театрах. Я не узнаю прежнюю нормальную девчонку! Вдруг в одночасье, попав в «Современник», она превратилась в Ермолову! Да и на меня стала свысока поглядывать: «Ты в каком-то захудалом театре играешь. Вот у нас «Современник» — это да!»

Я не ожидал от нее такой метаморфозы и очень сильно запил.

Конечно, я и сам не подарок, далеко не белый и не пушистый. Одно могу сказать: вначале я искренне любил Ольгу...(Александр Боровиков)
Конечно, я и сам не подарок, далеко не белый и не пушистый. Одно могу сказать: вначале я искренне любил Ольгу...(Александр Боровиков)
Фото: Алексей Абельцев

Она не боролась с этим, а, скажем так, отстранилась. Ну что она будет на меня попусту тратить время, когда впереди — блестящая актерская карьера!

После спектакля я каждый вечер встречал ее у метро. От «Третьяковской» пройти до нашего дома метров 200. Но я был обязан это делать и послушно выполнял. Как-то ждал ее очень долго. Надоело, спустился по эскалатору вниз и вдруг вижу: Оля моя с кем-то целуется. По дороге домой я не удержался и спросил ее об этом, она возмутилась: «Да как ты не понимаешь? Это для дела! Мы репетировали с режиссером. О чем ты подумал? Я не такая!» Ее возмущению не было предела. Еще сзади каблуком по моей ноге саданула, мол, не смей оскорблять жену своими грязными подозрениями! Я целуюсь, а думаю о карьере! Неужели непонятно? Это теперь я понимаю, что лучшая защита — это нападение.

И тут я пустился во все тяжкие.

Пил, изменял. Стал приходить под утро. Однажды заявляюсь на рассвете, она молча открывает дверь и пропускает меня в квартиру: «Обед на столе. Вечером поговорим». Кстати, ей надо отдать должное — это великое качество для жены! Она молодец, не стала с порога устраивать истерики.

А когда «Современник» собрался на гастроли в Сиэтл, вопрос московской прописки встал ребром. И я думаю, что она стала жаловаться Волчек на мою маму и на меня — дескать, муж-алкоголик бьет ее. Тогда театр прописал ее в общежитие. Чтобы Оля получила эту прописку, нам пришлось фиктивно развестись.

Но я ее не бил ни разу. Однажды только, сильно напившись, высказал все, что о ней думаю.

Я уже понял, что ей не очень-то нужен. Негде жить, вот она меня и терпит, пока не подвернется кто-то другой. Оля, кивая головой, молча выслушала меня, а потом спокойно произнесла: «Утром повтори, пожалуйста». А утром все потекло по-прежнему...

И получилось так, что мы, фиктивно разведясь, так больше и не поженились. Жили гражданским браком. После гастролей в Америку Оля собиралась со мной снова расписаться. Но все было как-то недосуг…

Помню, меня убил один факт. Оля привезла из Сиэтла аппаратуру — видеомагнитофон, телевизор. По тем временам это были дорогие вещи. Однажды я включил видеомагнитофон, так она от возмущения чуть не задохнулась: «Это мое!» Я аж рот открыл от удивления.

Из всех поездок я все время привозил ей подарки, продавая там матрешек, самовары, икру, лишь бы деньги выручить ей на наряды, а она считается: мое — не мое…

Оля полтора месяца в Сиэтле гастролировала. Когда вернулась, помню, спросила, пытливо глядя в глаза: «Ты, наверное, погулял тут без меня от души? А я чиста перед тобой, как аленький цветочек…» Спустя время я прочитал в ее интервью, что в Сиэтле за ней ухаживал швейцарский режиссер и что они были даже помолвлены, но ее отбил Дима Певцов. Потрясающе!

Наверное, я был очень старомодно воспитан, считал, что, раз у нас семья, мы должны жить друг для друга. Просил родить ребенка, но Оля отнекивалась: «Мне карьеру надо делать».

Мы прожили вместе года полтора—два. Часто разъезжались: съемки, гастроли. В конце концов склеивать уже было нечего, и мы решили расстаться.

Кстати сказать, после того как мы решили расстаться, я ее выпроваживал из дома неделю! Тактично ушел жить к маме, чтобы Оля могла спокойно собрать вещи. Но она и в ус не дула. Прихожу как-то, а она и не думает съезжать с квартиры. Я понимал, что один с ней не справлюсь. И тогда для храбрости решил взять того самого баскетболиста: мол, помоги, брат, никак от Дроздовой не избавлюсь. И он согласился стать моей «группой поддержки».

Открываю дверь, а она в постели спит сладким сном. Больше всего меня поразило, что когда я наконец выставил за порог ее чемоданы с напутствием: «Жениха хорошего», она удивленно подняла брови: «А ты что, не донесешь мои вещи до такси?»

Быстро засунув вещи в багажник, дал деру.

Потом я уехал на два с половиной месяца в Америку на поиски счастья и денег заработать. Работал вышибалой в стриптиз-баре, газеты продавал. В итоге — ни денег, ни счастья. Только ветрянку заработал, искупавшись в бесплатном бассейне.

Оля уже жила в общаге. И я, как только приехал из Нью-Йорка, пошел туда. Меня вдруг к ней потянуло. Может, думаю, она изменилась, и мы все начнем сначала? Все-таки ведь было что-то вначале между нами! Я предложил ей снова сойтись, но она ничего не сказала, только пригласила на премьеру своего фильма в Дом кино. В фойе она кивнула в сторону Димы Певцова: «Ты опоздал».

Познакомились они на съемках фильма «Прогулка по эшафоту» и теперь называют свою пару «Певчие дрозды». Кстати, мама Дроздовой воспитывает в Подмосковье их сына…

Прошло время. С Димой Певцовым мы снимались в одном сериале — «Остановка по требованию». Помню, как он меня при всех поддел: «Пускай вначале артист выучит текст, потом сниматься будем».

А с Дроздовой мы видимся редко. Наши пути-дорожки давно разошлись. Я даже не знаю, поздороваемся ли при встрече? Дроздова не любит вспоминать прошлое, обо мне никогда не рассказывает, словно и не было меня вовсе. Видимо, я не вписываюсь в ее красивую биографию «капитанской дочки». Помню только один случай. Стою на «Мосфильме». Вдруг рядом девчонки смеются: «Смотри, стартовая скорость, как у «Жигулей!»

Я оглянулся. А это Дроздова убегает от меня как от чумы…

Конечно, я и сам не подарок, далеко не белый и не пушистый. Одно могу сказать: я ее вначале искренне любил….

Сейчас у нее своя жизнь, у меня — своя.

Я женился, и слава богу, моя жена — не актриса. Она учитель информатики и математики. Еще одну Ермолову я не пережил бы…

Благодарим ресторан «Карлсон» за помощь в организации съемки

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Как коронавирус изменил мир и медицину
Пандемия коронавируса, начавшаяся в конце 2019 года, изменила мир, и не только медицинский: многие компании отправили своих сотрудников на удаленку, стремительно стали развиваться различные онлайн-сервисы, люди начали более трепетно относиться к своему личному пространству, повысился уровень личной и общей гигиены и т. д.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог