Борис Хлебников: «А могла бы быть долгая счастливая жизнь»

«Я уверен, ни один режиссер, включая Спилберга, не стремится к успеху у зрителя, когда работает».
Ирина Любарская
|
16 Апреля 2013
Режиссер Борис Хлебников считает большой удачей участие в Берлинском кинофестивале
Режиссер Борис Хлебников считает большой удачей участие в Берлинском кинофестивале
Фото: Дмитрий Пленкин

Борис Хлебников фигура для отечественного кинематографа знаковая. Его последняя лента «Долгая счастливая жизнь», пройдя сквозь горнило основного конкурса Берлинале-2013, призов не снискала, но зато заставила заговорить и о себе, и об авторе. По сути, этот фильм — заключительная часть философской трилогии о неизбежности личного выбора («Свободное плавание», «Сумасшедшая помощь»), которую режиссер создавал вместе со сценаристом Александром Родионовым.

Герой «Долгой счастливой жизни», отстаивая право на собственность, сталкивается с предательством и становится убийцей. Накануне выхода ленты в широкий прокат Борис Хлебников прочел «Итогам» лекцию на тему «есть ли жизнь за МКАД».

— Борис, недавно один таксист меня уверял, что через два года в России свершится революция. «Долгая счастливая жизнь» — она о том же?

— Я не верю в революцию, которую делает кто-то, кого привозят в пломбированном вагоне. Ведь октябрьский переворот был не случайным импульсом, а тем, чего правящий и думающий классы России долго и планомерно добивались и добились. Да, вылилось все в непредсказуемый кошмар и ужас, но сама по себе революция была абсолютно логична. Если вернуться к сегодняшней ситуации, то я не верю в ту революцию, про которую неизвестно, кто ее будет делать.

Кадр из фильма «Долгая счастливая жизнь»
Кадр из фильма «Долгая счастливая жизнь»
Фото: kinopoisk.ru
Кадр из фильма «Долгая счастливая жизнь»
Кадр из фильма «Долгая счастливая жизнь»
Фото: kinopoisk.ru

Я не верю в так называемых лидеров оппозиции — они и не лидеры, они никакие. Мне кажется ужасно необаятельным, когда люди не знают, что предложить, а занимаются публичным самопиаром. И то, что сейчас происходит с лидерами оппозиции, для меня клоунада.

— Но ведь народ-то на улицу выходит...

— Это другое. И выходить надо. Но это совсем не говорит о наступлении революции. Это скорее братание горожан, которые долго жили в одном доме, но каждый за своей дверью в отдельной квартире, а тут вдруг на субботник собрались. Раньше все друг друга боялись и на всякий случай не здоровались, а на общем собрании вдруг подружились. Но я понимаю, что власти выгодно, чтобы на улицы выходил только средний класс, а не провинция, не рабочие, не село.

Ведь если выйдут они, то речь будет уже идти не о вопросах морали и нравственности, а об условиях выживания.

— Вы много ездите и снимаете кино в провинции. Там по-другому жизнь течет?

— Там происходит равнодушное разочарование в Москве. И нарастает понимание, что сегодня не столица, а они — центр. Это очень чувствуется. Во Владивостоке, в Новосибирске, в Екатеринбурге. В больших и маленьких городах. В маленьких даже еще заметнее — они отвернулись от Москвы и живут своей жизнью.

— Отчего это чувство возникло?

— Не могу объяснить. Думаю, это от усталости быть верующими: не в узком религиозном смысле слова, а в смысле — устали быть ведомыми, верить в то, что начальство лучше знает, что все будет хорошо, что украденные деньги вернутся и тому подобное. Сегодня в провинции думают: я буду делать это для себя, рассчитывая только на себя, и это точно будет мое. Люди стараются выстраивать свои отношения с властью, с чиновниками так, чтобы контактировать по минимуму. По сути, это партизанство и кулачество. Но к революции, повторюсь, отношения не имеет.

— Снимая последнюю картину, вы вдохновлялись вестерном «Ровно в полдень». Но если вестерн — это наш жанр и мы живем в ситуации фронтира, то ведь это откат к лихим 90-м?

Кадр из фильма «Долгая счастливая жизнь»
Кадр из фильма «Долгая счастливая жизнь»
Фото: kinopoisk.ru

— Так можно увидеть ситуацию только из Москвы. На деле же все совершенно мирно — эти фермерские хозяйства дают работу, которой на селе давно не было. Не важно, это большое браконьерское хозяйство по валке леса или малый бизнес, связанный со строительством или переработкой ягоды. Проблема в другом — люди у нас в стране, той, которая за МКАД, работать не умеют. Потому что они двадцать лет не работали, разучились. Они устают через два часа — мы это наблюдали. Это те люди, которые остались жить там, где родились. Они жертвы того уродства нашей жизни, когда любая нормальная человеческая мечта — об образовании, об интересной работе, о приличном заработке — была связана с переездом из родных мест в большие города. Однако я вам серьезно говорю: негативное отношение к месту, где ты родился, начинает исчезать. И эта децентрализация сознания, на мой взгляд, прекрасна.

А главное — не предвещает никакой революции. Наши кухонные разговоры о том, что нет свободы слова или что выборы нечестные, никакой погоды не делают. Другое дело, когда людям элементарно жрать нечего, — это может поднять массы. Да и то этим воспользуются совсем другие люди.

— Почему другие, а не сами массы?

— Да потому что там остались три старухи и два пьяницы.

— Насколько реалистична та ситуация, которую вы показываете в фильме: человек становится дауншифтером, уезжая из мегаполиса в деревню?

— Абсолютно реалистична. Это результат наших документальных наблюдений во время поездок по фермерским хозяйствам.

Мы со сценаристом Александром Родионовым были в пяти-шести областях. Везде это были очень романтичные или очень наивные, но позитивные хорошие люди. Это связано с тем, что ни один нормальный расчетливый человек, хоть что-то понимающий в бизнесе, туда не поедет. Только романтики, фантазеры, чудаки, какие-то бывшие барды — проще говоря, те, кто в общественном мнении числится идиотом. Работать на земле в России со всеми ее законами, порядками и препонами невозможно, если ты не идиот.

— И какие у идиотов перспективы?

— Ну вот они два-три года позанимаются фермерством, угрохают туда все свои деньги, и это закончится либо открытым конфликтом с администрацией, которая захочет их ограбить, либо они тихо уедут, получив хоть какие-то отступные.

Кадр из фильма «Долгая счастливая жизнь»
Кадр из фильма «Долгая счастливая жизнь»
Фото: kinopoisk.ru

Так что какой фронтир, какой вестерн! Просто, пересмотрев вестерн «Ровно в полдень» Фреда Циннеманна, я подумал, что было бы любопытно попробовать превратить эту историю в сюжет про фермера, у которого отбирают землю. Реальная жизнь показала, что все масштабнее по проблематике. Так что от фильма Циннеманна осталась только схема — герой, которому обещают поддержку, но тут же предают.

— Как вы выбирали натуру? Чем именно северный пейзаж вас привлек — красотой? Ведь есть более значимые сельскохозяйственные регионы — Ставрополье, например.

— В Ставрополье другая ситуация — там же черноземье, а у нас нечерноземье. И там другой конфликт. Кстати, очень любопытный. Несмотря на чернозем, там не все еще распахано, и идут уже десятилетия войны за то, кто получит право распахать...

Мне почему-то сразу показалось, что нужна природа, которая была бы контрастом к самой истории. Мы колесили по разным фермам, и какое-то странное впечатление накапливалось. Понимаете, все эти жуткие советские корпуса-коробки, иногда их очень много — коровники, свинарники рядами, — они когда-то стояли в чистом поле, а теперь стоят в лесу. Потому что все это советское сельское хозяйство уже заросло деревьями. Даже на крышах появился слой почвы, и на нем тоже кусты, деревья. Они впиваются корнями и разрывают эти строения. Это же абсолютный Маркес, Макондо! И когда я увидел эту природу, которая сильнее всех нас, старше...

— Прямо по Пушкину: равнодушная природа...

— Эта природа сильнее и намного старше людей, пытающихся ее подчинить своим нуждам. Она — свидетель, которому совершенно наплевать на человека, следы деятельности которого может быстро уничтожить.

— Местных жителей в фильме играют актеры кемеровского театра «Ложа». А главного героя — ваш актер-талисман Александр Яценко, совершенно несельский человек...

— Мне всегда с Яценко интересно работать. Он очень старомодный артист — наизусть знает весь сценарий не только за себя, но и за своих партнеров задолго до съемок. Проблема была не в том, что он несельский — герой тоже, а в возрасте. За всю историю нашей работы с Сашей он столько переиграл людей младше себя, что у него возникли некоторые наработки в такой подростковой манере игры.

Съемочная группа «Долгой счастливой жизни» на Берлинском фестивале
Съемочная группа «Долгой счастливой жизни» на Берлинском фестивале
Фото: Екатерина Чеснокова

И кода он вышел на съемки «Долгой счастливой жизни», где ему пришлось играть человека старше, то мы договорились все эти его наработки не включать. Первые четыре дня были как ломка. И для меня, и для него. Мы их потом полностью пересняли (смеется).

— Многих удивило, что вы взяли название последнего фильма Геннадия Шпаликова. Но вы объяснили, что так называется альбом группы «Гражданская оборона». Сколько сарказма вы вложили в название?

— Это не сарказм. Не газетный прием. Это просто сожаление: а могла бы быть долгая счастливая жизнь. Про «Гражданскую оборону» — я, наверное, единственный человек из своего поколения, кто ни разу не слышал песни Егора Летова в юности. Зато потом слушал диски в машине.

И удивлялся, почему никогда эти песни не звучат в кино — у Балабанова, например. Потом понял, что «Гражданская оборона» настолько мощная штука, что разваливает все, что рядом стоит. Я пытался поставить песню, но она уничтожала фильм. Они ни с чем, кроме себя, не уживаются.

— Ваш фильм был отобран в конкурс Берлинале, с интересом встречен публикой — все сеансы были проданы. Но приза не досталось. Не обидно?

— Я уверен, ни один режиссер, включая Спилберга, не стремится к успеху у зрителя, когда работает. Уверен, и он был таким. Просто его счастье было в том, что зрителю и ему нравилось одно и то же. Но Спилберга обижало, что у него нет ни одного «Оскара», вот он и сделал на пятерочку «Список Шиндлера».

И дальше все пошло. Мое несчастье в том, что мне нравится то, что далеко не всем зрителям интересно. А про приз понятно, что получать приятно. Но участие в фестивале такого уровня само по себе уже награда. К тому же фестиваль — это как бы охранная грамота для режиссера типа меня в нашей стране. Значит, все-таки дадут еще денег на следующую работу.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram



Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог