Борис Химичев: «Я не верил, что Доронина меня действительно любит»

«Таня шепнула мне: «А я замуж выхожу». Возвращаясь в Москву, мы с ней прощались в купе поезда — страстно, как в последний раз», — Химичев вспоминает свой брак с Дорониной.
Варвара Богданова
|
13 Ноября 2013
Татьяна Доронина
Татьяна Доронина
Фото: ИТАР-ТАСС

«Таня перед спектаклем шепнула мне: «А я замуж выхожу». Возвращаясь в Москву, мы с ней всю ночь напролет прощались в купе поезда — страстно, как в последний раз. В Москве на вокзале Таню уже встречал новый муж», — Борис Химичев вспоминает свой брак с Татьяной Дорониной.

Надо было видеть, как вытянулись лица наших коллег, когда в сентябре 1973 года на сборе труппы «Маяковки» мы появились с Татьяной Дорониной.

Вместе. Как пара. А ведь что такое сбор труппы перед началом очередного сезона? В театре это мероприятие называют не иначе как Иудиным днем. Потому что в актерском деле наряду с настоящей дружбой, искренней помощью и сочувствием немало тайной зависти, скрытых интриг, сплетен. Но внешне все выглядит премило: артисты встречаются после отпуска. Тут и поцелуи, и дружеские рукопожатия, и даже объятия, взаимные комплименты, рассказы о том, кто где побывал… Но в тот раз всех занимала одна тема — мы с Таней.

НАДЕНЬТЕ НА ХИМИЧЕВА КОЛГОТКИ

Теперь мне кажется, что сама судьба подталкивала меня к ней. А я отчаянно сопротивлялся. Начнем с того, что в 1967 году меня пригласили на пробы в картину «Еще раз про любовь». На главную роль, которую потом сыграл Саша Лазарев.

«Наш сценический роман мы не спешили переносить в жизнь. Но мне нравилось обнимать ее, с чувством целовать руку»
«Наш сценический роман мы не спешили переносить в жизнь. Но мне нравилось обнимать ее, с чувством целовать руку»
Фото: РИА «Новости»
С Олегом Ефремовым в картине «Три тополя на Плющихе». 1967 г.
С Олегом Ефремовым в картине «Три тополя на Плющихе». 1967 г.
Фото: ИТАР-ТАСС

И я приехал на «Мосфильм», и меня повели представлять Дорониной — звезде. Звезда сидела перед зеркалом, над ней колдовали гримеры. Ассистентка говорит: «Татьяна Васильевна, вот ваш партнер». Она повернулась ко мне, сухо сказала: «Здрасьте» — и спокойно, ничуть не стесняясь, оглядела с ног до головы. Этот ее взгляд показался мне оскорбительным. Словно перед ней не человек, а жеребец породистый. Я взбесился, хлопнул дверью и уехал. Сказав на прощание ассистентке: «Передайте Дорониной: я с ней даже пробоваться не буду». Потом, конечно, локти себе кусал. Ведь пьеса Эдварда Радзинского «104 страницы про любовь» была тогда в большой моде и ясно было: фильм по ней получится заметный, громкий.

Я, конечно, тогда и предположить не мог, что вскоре окажусь с Татьяной Васильевной в одном театре.

С Александром Лазаревым в фильме «Еще раз про любовь». 1968 г.
С Александром Лазаревым в фильме «Еще раз про любовь». 1968 г.
Фото: Мосфильм-инфо

И даже когда Доронину пригласили в «Маяковку», у нас с ней был шанс не встретиться: незадолго до ее появления в театре я написал заявление об уходе. Новый главный режиссер Андрей Гончаров формировал свою труппу. Пригласил первоклассных артистов: Армена Джигарханяна, Евгения Павловича Леонова, Витю Павлова, Владимира Самойлова. И это — не считая уже работавших Толи Ромашина и Саши Лазарева. Я посчитал, что мне теперь здесь ничего не светит. И ушел в надежде устроиться в какой-нибудь другой московский театр. Но приглашение от Гончарова вернуться на прежнее место поступило мне раньше, чем я нашел новое. Так я снова оказался в «Маяковке». В первый же день, подойдя к доске приказов, прочитал распределение в новой постановке «Да здравствует королева, виват!»: в роли королевы Елизаветы и Марии Стюарт — Татьяна Доронина.

«О силе своих чар Татьяна прекрасно знала, отсюда ее абсолютная уверенность в своем праве играть первые роли и самой быть королевой. Всегда и во всем»
«О силе своих чар Татьяна прекрасно знала, отсюда ее абсолютная уверенность в своем праве играть первые роли и самой быть королевой. Всегда и во всем»

В роли любовника королевы лорда Дадли — ваш покорный слуга. Почему именно я? Помню, как кричал Гончаров: «В этом театре только на Химичева можно надеть колготки!» То есть роль я получил благодаря особенностям английского костюма XVI века.

Вскоре я увиделся с той, которая мне так не понравилась при первой встрече и с которой мне теперь предстояло играть любовь. Наконец рассмотрел Таню как следует. Довольно высокая, белокожая, светлые — свои, а не крашеные — волосы. Она носила тогда 46-й размер одежды — совсем не полная, разве что немного ширококостная, и от этого возникало ощущение некой основательности ее фигуры. Но главное — в ней была какая-то невероятная женская страстность, очарование, притягательность.

О силе своих чар Татьяна прекрасно знала, отсюда ее абсолютная уверенность в своем праве играть первые роли и самой быть королевой. Всегда и во всем. Наш сценический роман мы не спешили переносить в жизнь. Но мне нравилось обнимать ее, с чувством целовать руку — особенно в финальной сцене, когда после нескольких деловых фраз, сказанных бывшему любовнику приказным королевским тоном, Доронина — Елизавета, вдруг запнувшись, с дрожью в голосе произносила: «И последнее — я рада вас видеть, Робин». Зрительный зал взрывался аплодисментами.

ОНА МНЕ СДЕЛАЛА ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Театр Маяковского отправился на гастроли в Новосибирск. Как-то свободным вечером собралась компания в номере у Светы Немоляевой и Саши Лазарева.

«Я хотел детей, и они могли бы у нас быть. Дважды нам выпадал такой шанс. Но оба раза Таня принимала другое решение»
«Я хотел детей, и они могли бы у нас быть. Дважды нам выпадал такой шанс. Но оба раза Таня принимала другое решение»
Фото: Мосфильм-инфо

В числе прочих оказались и я, и Доронина. Хорошо сидели. Под рюмочку с нехитрой консервной закуской травили актерские байки, вспоминали что-то смешное. Но вдруг я поймал Танин взгляд, и мне показалось, что она уже тяготится всем происходящим. Незаметно для остальных взял ее за руку, она ответила на мое рукопожатие. И я шепнул: «Уйдем отсюда». В тот вечер мы долго гуляли по городу, разговаривали, кажется, целовались, а на рассвете я проводил Таню до дверей ее номера. Следующим вечером, после спектакля, снова пришел к ней — «договорить», и уже остался. А утром произошла наша первая ссора, которых потом будет не счесть. «Отдыхать в отпуск едем вместе», — тоном, не подразумевающим возражений, сказала Таня. Но я возразил: «Это невозможно. Вместе с несколькими актерами еду с гастролями по городам Сибири. Если сейчас откажусь, то подведу людей».

«В первое же совместное утро Таня сказала: «Решай: либо мы официально женимся — тогда ты здесь остаешься, либо…»
«В первое же совместное утро Таня сказала: «Решай: либо мы официально женимся — тогда ты здесь остаешься, либо…»
Фото: РИА «Новости»

Слово за слово, я выскочил из ее номера, хлопнув дверью. Оставшиеся несколько дней в Новосибирске мы делали вид, что между нами ничего не было. Оттого, наверное, в театре никто и не успел прознать о нашем зародившемся — и, казалось, сразу же закончившемся — романе.

Моя поездка, из-за которой вышла ссора, длилась три недели. Первое, что я сделал, вернувшись в Москву, — позвонил Дорониной: «Здравствуй, Таня, я приехал». — «Ну заходи». И я пришел, и все у нас закрутилось с новой силой. В первое же совместное утро Таня сказала: «Решай: либо мы официально женимся — тогда ты здесь остаешься, либо…» Я остался, хоть и был несколько шокирован. Ведь это не я, а МНЕ сделали предложение, МЕНЯ позвали в загс. Ясно было: тут разница не столько в форме, сколько в содержании.

В нашем браке Татьяна станет главной, а я — ведомым. Но как бы то ни было, а на сбор труппы в сентябре мы с ней пришли уже супружеской парой.

ДЕТИ МОГЛИ БЫ У НАС БЫТЬ!

Таня жила в доме, расположенном в арбатском переулке, одна в трехкомнатной квартире. По тем временам — апартаменты. Но она уже была народной артисткой РСФСР, сыграла в главных своих картинах: «Старшая сестра», «Еще раз про любовь», «Три тополя на Плющихе», вот-вот должна была выйти «Мачеха». В ее квартире стояла красивая старинная мебель, книги. Во всем чувствовалась любовь хозяйки к спокойному старомосковскому стилю. Одевалась Таня в сотой секции ГУМа, хотя и не была шмоточницей. Мне-то вообще она больше всего нравилась в халате, в обычном домашнем халатике.

Когда Таня, такая умиротворенная, домашняя, уютная, тряпочкой протирала пыль, мне казалось, что я женат на обычной женщине. И звал я ее уютным домашним именем Танюша или Танюшка. Мы с ней обходились без помощницы по хозяйству — все делали сами. За продуктами ходил я. И готовил тоже я, у меня это получалось лучше. А у Тани лучше получалась уборка. Она любила, чтобы все вокруг нее было красиво. К цветам неравнодушна — ей после каждого спектакля букетов дарили столько, что хватило бы на целую клумбу. И Таня их все подрезала, чем-то подкармливала... А вот я ей цветы никогда не дарил — не люблю срезанных цветов, мне жалко их загубленной жизни. Может быть, я ее этим даже обижал. Вот что меня особенно поражало в Тане — это ее стремление все узнать, все прочитать, почувствовать, изучить. Я не знаю другой актрисы, у которой имелась бы такая качественно прочитанная библиотека.

Не украшающая интерьер квартиры, а именно проштудированная, с пометками на полях, с закладками. Мы поженились, когда нам было по 40 лет — в полном, так сказать, сексуальном соку. А я не мог дождаться в постели свою любимую жену и засыпал в одиночестве. Потому что она читала до трех часов ночи. Я проще, я ленивей. Но и меня она вечно заставляла что-то читать. Ей нравилось сидеть со мной на диване валетом: я — с одной книжкой, она — с другой. Мы жили замкнуто, гостей приглашали редко. И круг людей, которые хоть изредка бывали в нашем доме, был узок. Таня дружила с актрисой нашего театра Галиной Виноградовой, бывал у нас Виталий Вульф, композитор Григорий Пономаренко — в то время Татьяна готовила есенинскую программу, в которой исполняла его песни.

«После нашего расставания мы не виделись 30 лет...»
«После нашего расставания мы не виделись 30 лет...»
Фото: PhotoXPress.ru

Праздники отмечали дома, вдвоем. Или ходили к Таниным родителям. Она перевезла их из Ленинграда в Москву, выхлопотала квартиру.

Наверное, нам не хватало детей. Я-то хотел, и дети могли бы у нас быть. Дважды нам выпадал такой шанс. Но оба раза Таня принимала другое решение. Не скажу, что оно давалось ей легко. Я видел, как она переживала, думала, взвешивала. Потом сказала мне: «Ну как я сейчас буду рожать? У нас спектакль на выпуске. А потом я на год буду вынуждена вообще уйти из театра». А я с ней согласился. Как теперь думаю, с излишней легкостью. Впрочем, как с ней спорить? Это же не женщина — линкор, неуклонно и безостановочно движущийся к цели. А цель — работа, новая роль. И ничто не может заставить ее изменить выбранному курсу.

Татьяна, как я знаю, решила стать артисткой еще в раннем детстве. Корни у нее деревенские, родители из-под Ярославля. Потом перебрались в Ленинград. Папа всю жизнь проработал поваром, мама была билетером в БДТ. У меня и самого примерно такое же происхождение. До 15 лет я крутил коровам хвосты и делал все, что может делать в колхозе подросток. Мама моя умерла совсем молодой женщиной — последствие неудачного аборта. В послевоенные годы в СССР эта операция была запрещена законом, и мать обратилась к какому-то частнику. Ей занесли инфекцию, началось заражение крови. Перед глазами на всю жизнь осталась картина: я, 12-летний пацан, пришел в больницу ее навестить. Мама лежала лицом к стенке, медсестра сказала: «Валя, сын пришел». Я сел у ее ног, она повернула ко мне свое уже желтое лицо, долго-долго смотрела и, не сказав ни слова, отвернулась.

Я еще немножко посидел и пошел пешком в свою деревню — 15 километров.

После школы я решил ехать в Киев и поступать в институт, вот только не знал в какой. Бродил по городу как сомнамбула, не зная, куда податься. В результате остановился на радиофизическом факультете Киевского университета — только потому, что, случайно оказавшись у здания этого вуза, услышал от кого-то из поступавших, что на радиофизическом стипендия в два раза больше, чем на остальных факультетах. Три года я там проучился. В общей компании познакомился со студентами театрального института. Меня привлекала их легкость и непринужденность. Показалось, что, если я выберу актерскую профессию, тоже стану остроумным, обаятельным, уверенным в себе человеком. Вот я и поступил в студию при Театре Ивана Франко, а через полтора года рванул в Москву.

Со страху прошел сразу во все театральные институты. Выбрал Школу-студию МХАТ, потому что уже знал, что означают эти буквы… Я только оканчивал институт, а моя ровесница Татьяна Доронина уже блистала на сцене знаменитого БДТ в лучших постановках Товстоногова.

ПОСТАВИТЬ ГОНЧАРОВА НА МЕСТО

О ее непростом характере говорят многие. Я скажу так: требовательная, талантливая и независимая артистка — всегда раздражитель. Она не терпела небрежности в работе. Если что-то не готово к назначенному времени — грим, костюм, реквизит, — в виновника летели громы и молнии. И когда Доронина, уже погрузившись в образ, шла на сцену, лучше было не попадаться ей на пути. Ей даже не нужно было кричать, устраивать истерики, чтобы поставить человека на место.

С Олегом Басилашвили Доронина училась в Школе-студии МХАТ. Он стал ее первым мужем
С Олегом Басилашвили Доронина училась в Школе-студии МХАТ. Он стал ее первым мужем
Фото: Валерий Плотников

Любого! Даже всемогущего худрука Гончарова.

Помню такой случай. Идет репетиция спектакля «Кошка на раскаленной крыше». Тане пора вступать со своими репликами, но она просто сидит на сцене и листает журнал. А в зале Андрей Александрович Гончаров, окруженный множеством своих учеников: тут и стажеры, и студенты актерского и режиссерского отделений. Гончаров всячески играет на публику — мимикой и знаками дает понять, что он в недоумении от поведения артистки Дорониной, и вообще, с кем ему, гению, приходится работать? А Таня словно не замечает и продолжает листать журнал. Почувствовав, наконец, что пауза уж слишком затянулась, Гончаров кричит: «Что случилось, Татьяна Васильевна?» Таня встает, медленно подходит к рампе и своим характерным, с придыханием голосом нежно говорит: «Андрей Александрович, голубчик, я обратила внимание, вам что-то мешает смотреть на сцену.

Вот и подумала: как же вам сложно будет делать мне замечания...» Повисла пауза. Наконец Гончаров нервно закричал: «Продолжаем репетицию».

Если в работе между Таней и Андреем Александровичем возникали какие-то недоразумения, «пряники» от режиссера неизменно доставались мне. Помню, мы с Таней получили главные роли в спектакле «Банкрот». Я — Подхалюзин, она — Липочка. Начались репетиции. Но через две недели меня перестали на них вызывать. Без каких-либо объяснений. Во всем этом неуловимо ощущался заранее просчитанный замысел. Даже гадать, чем я провинился, было бессмысленно — таким образом Гончаров наказывал не меня, а Таню.

«В КОГО ТЫ МЕНЯ ПРЕВРАТИЛА?»

Быть мужем «самой Дорониной»…

Чего в этом оказалось больше: счастья или страдания? Для Тани я стал четвертым мужем. До меня в этом статусе побывали Олег Басилашвили, затем театральный критик Анатолий Юфит и драматург Эдвард Радзинский. И все предыдущие браки Дорониной длились не больше 8 лет, после чего она заканчивала историю, как будто закрывала прочитанную книгу. Думал ли я об этом? Конечно. И не мог поверить, что ее чувства ко мне искренние. Я оказался неподготовлен к браку с такой женщиной. Ревновал чуть ли не к самому себе. Она ведь как роскошный бокал с необыкновенным вином, на который смотришь и сомневаешься: «Неужели это мне? А может, не надо пробовать, может, это рискованно...»

Сложное и тяжелое ощущение. Я понимал, почему она когда-то любила Радзинского. Потому что он — талантливый человек. «А меня за что?» — терзался я. Сейчас-то я понимаю, что Таня подарила мне самые лучшие годы своей жизни. А во времена нашего брака меня бесило положение «мужа Дорониной». И я бунтовал, пытаясь что-то понять для себя, орал: «В кого ты меня превратила? Почему ты вообще со мной живешь? Потому что хорош в постели и умею кашу варить?» Признаюсь и каюсь: я изменял Тане. Поездки на съемки давали мне такую возможность. Если после авиаперелета у меня не завязывались отношения со стюардессой, считал время потерянным. Чтобы самоутвердиться в собственных глазах, мне нужно было обладать еще и обыкновенной женщиной. Таня никогда ни о чем точно не знала, но подозревала меня в неверности постоянно.

«Я понимал, почему Таня любила Радзинского. Он талантливый человек. А меня за что?! За то, что хорош в постели и умею кашу варить?»
«Я понимал, почему Таня любила Радзинского. Он талантливый человек. А меня за что?! За то, что хорош в постели и умею кашу варить?»
Фото: ИТАР-ТАСС

И, как правило, не по адресу. Допустим, мы с Татьяной Васильевной возвращаемся домой. Входим в лифт — в нашем доме он небольшой. Следом за нами — шмыг — очаровательная девочка: вся в соку, попка, как орех... Она стоит к нам спиной, ну, наверное, я чисто рефлекторно окидываю взглядом ее ладную фигурку. Лифт останавливается, двери автоматически открываются, девочка поднимает ногу, чтобы выйти. И в этот момент моя жена, великая актриса, отвешивает девочке хорошего пинка. Та вылетает пулей, двери лифта закрываются, мы поднимаемся выше. Я говорю: «Тань, ты что творишь?» — «Эта… подрастающая тра-та-та… будет еще перед моим носом попой крутить!»

Мы вообще с Таней оказались людьми темпераментными. Отношения выясняли громко и с битьем посуды.

После очередного скандала я хлопал дверью и уходил в свою однокомнатную квартиру. Но наступал день спектакля, где мы играли вместе и часто — любовные сцены. И все возвращалось на круги своя. Иногда Татьяна сама делала шаг к примирению. Например, стоим за кулисами в ожидании выхода, она шепчет: «Мама приезжала, продукты привезла. Помоги сумки домой довезти». И получалось, что мы возвращаемся домой вместе.

К АЛЬ ПАЧИНО Я БЫ РЕВНОВАЛ

Не могу назвать какую-то одну главную причину нашего развода. Просто однажды мы с Таней поняли, что наш брак закончился. Ну так нам показалось. И в 1978 году мы развелись. Развелись, но не разошлись. Хотя я и переехал в свою квартиру, но мы по-прежнему встречались, по-прежнему я помогал Тане, подвозил домой после спектакля. Она поила меня чаем, за разговорами мы засиживались допоздна.

И Таня говорила: «Ну куда ты поедешь в три часа ночи?» После чего мы вновь переживали несколько медовых недель. Так продолжалось почти пять лет. Никак не могли разорвать наши отношения. Точку поставила она. Однажды я на месяц уехал из Москвы. И за это время Таня выбрала другого мужчину. Мы встретились с ней в Ленинграде, куда театр приехал на гастроли. Перед спектаклем она тихо сказала мне: «А я замуж выхожу...» И я вздохнул с облегчением. Во-первых, если Таня так решила, значит, теперь уж действительно — конец, все сомнения и метания можно оставить. А во-вторых, я узнал, на кого она меня променяла. Пусть на красивого, высокопоставленного, но чиновника… Моему эгоизму это даже польстило. Я тогда сказал Тане: «Если бы ты полюбила Аль Пачино, я хотя бы приревновал!» Возвращаясь в Москву, мы с ней всю ночь напролет прощались в купе поезда — страстно, как в последний раз.

Да, собственно говоря, это и был наш последний раз. В Москве на вокзале Таню уже встречал новый муж. С тех пор мы не виделись 30 лет. Даже странно, что за этот долгий срок судьба ни разу не свела нас вместе.

Так совпало, что наш окончательный разрыв практически совпал и с ее, и с моим уходом из Театра Маяковского. За последние несколько лет у меня не появилось ни одной главной роли. Татьяна замыслила переход во МХАТ к Олегу Ефремову. Казавшийся столь прочным тандем Гончарова и Дорониной постепенно разрушался. Как-то ей нужно было ехать за границу в составе очередной делегации. Андрею Александровичу шлея под мантию попала, он решил показать, кто в театре хозяин, и не отпустил ее. Надо ли говорить, что Татьяна Васильевна все равно уехала.

«Меня бесило положение «мужа Дорониной». И я бунтовал, пытаясь что-то выяснить для себя, даже изменял Тане. Сейчас-то я понимаю: она подарила мне самые лучшие годы своей жизни»
«Меня бесило положение «мужа Дорониной». И я бунтовал, пытаясь что-то выяснить для себя, даже изменял Тане. Сейчас-то я понимаю: она подарила мне самые лучшие годы своей жизни»
Фото: ИТАР-ТАСС

Вскоре Таня стала артисткой МХАТа. Когда в 1987 году театр раскололся, она возглавила одну из его частей — отвергнутых Ефремовым актеров. Меня это совершенно не удивило. Такое решение в ее характере. Теперь у МХАТа имени Горького есть свои поклонники и свои преданные зрители. Я сам не так давно смотрел там постановку «Старая актриса на роль жены Достоевского» по пьесе Радзинского с Татьяной Дорониной в главной роли. После окончания подошел к сцене, протянул Тане букет. Принимая цветы, она на несколько секунд положила руку мне на голову… Показалось, что мы играем нашу сцену из спектакля «Да здравствует королева, виват!»: «Я рада вас видеть, Робин!» Показалось, что в глазах у Тани стоят слезы. А может, и нет. Но мне бы хотелось, чтобы я не ошибся!

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Как коронавирус изменил мир и медицину
Пандемия коронавируса, начавшаяся в конце 2019 года, изменила мир, и не только медицинский: многие компании отправили своих сотрудников на удаленку, стремительно стали развиваться различные онлайн-сервисы, люди начали более трепетно относиться к своему личному пространству, повысился уровень личной и общей гигиены и т. д.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог