Андрей Зибров: «Они целились мне в лицо и шею»

«Если останусь в профессии, несмотря на все случившееся, значит, мне повезло».
Алла Занимонец Санкт-Петербург — Москва
|
02 Августа 2010
Андрей с женой Анной
Андрей с женой Анной

«Я осел на землю, встать не могу. Кричать тоже, хотя хочется… Набираю номер телефона жены и слышу звонок здесь же, рядом — в ее сумочке, которая лежит у меня под ногами. Думаю: «Где она? Что с ней? Там же два урода со стволами». Держусь за глаз, кровь течет, а я наклоняюсь вперед, чтобы одежду не испачкать», — вспоминает питерский актер Андрей Зибров вечер, когда, вступившись за жену, он получил пулю в глаз.

О том, что на самом деле произошло 24 апреля 2010 года, актер рассказывает впервые.

— Сложно ли мне вспоминать события четырехмесячной давности? Уже нет… День как день, ничто не предвещало беды, никаких дурных предчувствий. На ближайшее время жизнь была распланирована, вскоре у меня начинались съемки в одном очень интересном проекте. Утром я сходил в спортзал, а вечером мы с женой встретились с друзьями в баре в центре Питера, на Каменноостровском проспекте. Засиделись до утра. Из бара выходили компанией, распрощались, и как-то все быстро разъехались. Я остановился, закуривая, а моя жена Анна прошла чуть вперед, к дороге, ловить такси. Она была от меня метрах в двадцати, когда к ней подошли два типа — молодые парни, лет двадцати пяти.

С Михаилом Пореченковым в сериале «Агент национальной безопасности»
С Михаилом Пореченковым в сериале «Агент национальной безопасности»

Что-то спросили, один из них потянул Аню за руку, по-хамски так, грубо, и тут же схватил за шею. Потом в своих показаниях они написали: «Мы стояли, ловили машину, и тут навстречу вышла девушка. Поскольку у одного из нас не было девушки, мы предложили провести время, вернее утро, вместе».

Анна: Даже не поняла, что они мне сказали. Автоматически ответила: «Нет» — и хотела вернуться к Андрею. И вот тут один из них схватил меня за руку, а потом и за шею.

Андрей: Я, естественно, бросился к ним, оттолкнул, заслонил Аню собой. Приготовился отразить удар, если бы они полезли в драку. И вдруг тот, что приставал к Ане, вытащил пистолет, а вслед за ним и его дружок в карман полез. Пистолеты были травматические, с резиновыми пулями и пороховым зарядом — об этом, разумеется, я узнал уже позже.

Так мы и стояли: один целился мне в лицо, другой, чуть сбоку, в шею. Не сказать, что я как-то уж сильно испугался, нет, именно в тот момент страха не было, да и не верилось, что они станут стрелять. Как можно спокойнее произнес: «Что вам надо от моей жены?» И тот, который стоял напротив, то ли сообразил, что перегнул палку, то ли узнал меня, но пистолет убрал и сказал: «Ладно, все. Мы уходим». А второй, тот, что сбоку, ствол не опускает и продолжает целиться. Ощущение неприятное, я — беззащитен, к тому же не вижу, куда именно он может выстрелить. В голове крутится: «Надо развернуться, поговорить, чтобы угомонился, тем более конфликта лично с ним не было, к Ане приставал его приятель».

Поворачиваюсь не резко, спрашиваю: «Ну что тебе надо? Это моя жена». А он молчит, смотрит на меня каким-то странным взглядом и по-прежнему в вытянутой руке в метре от моего лица держит пистолет.

Чувствую, нехорошая ситуация: парень-то неадекватный — то ли обколотый, то ли просто ненормальный. Говорю спокойно: «Ты готов ответить за тот поступок, который собираешься совершить?» «Готов», — отвечает. И тут прогремел выстрел. Все это произошло очень быстро, за минуту, наверное, если не меньше. Но было ощущение, что время растянулось. Я отчетливо помню каждое свое действие, слово, мысль…

Анна: Я рванулась к Андрею, вижу, что он держится за глаз, а между пальцев течет кровь. Подонки пустились наутек. И я в туфлях на высоких каблуках побежала за ними. Конечно, была в состоянии аффекта, иначе от истекающего кровью мужа никуда не побежала, сообразила бы, что даже если б догнала, толку никакого.

Ну что сделает женщина с двумя вооруженными мужиками? Я в тот момент вообще ни о чем не думала, выбежала на дорогу, остановила какую-то машину, кричу водителю: «Быстрее! Вон за теми парнями!» Они еще были в пределах видимости, и мы их быстро догнали. Я выскочила из машины, и тут один из них навел на меня пистолет, а другой сильно толкнул. Я упала, но заметила, что они побежали в подворотню, попыталась снова их догнать, но уже потеряла из виду. И только тут осознала: а толку-то от моей погони? Помощи ждать не от кого, водитель, что меня подвозил, даже из машины не вышел. На той же машине вернулась к Андрею.

Андрей: Меня потом многие спрашивали: «Что ты почувствовал, когда в тебя выстрелили? Ужас? Боль? Страх?» Да не до того было. Аня пустилась в погоню, а у меня мысли скачут: «Где она?

«Что будет со мной через год — не знаю. Останусь в профессии — значит, повезло. Я сейчас нахожусь в том возрасте, когда еще многое могу сделать. И работа мне нужна как воздух»
«Что будет со мной через год — не знаю. Останусь в профессии — значит, повезло. Я сейчас нахожусь в том возрасте, когда еще многое могу сделать. И работа мне нужна как воздух»

Как ей помочь? Там же два урода со стволами». Осел на землю и встать не могу. Кричать тоже, хотя хотелось… Лезу в карман за телефоном, набираю Анин номер и слышу звонок здесь же, рядом — в ее сумочке, которая лежит под ногами. Меня охватывает ужас. Держусь за глаз, кровь течет, а я наклоняюсь вперед, чтобы одежду не испачкать. Представляете, какие мысли дурацкие? Ну, это все шок конечно же. В ступоре находился не только я, но и все вокруг. Потом рядом со мной появились какие-то люди, кто-то вызвал милицию, кто-то — «скорую». И вот тут-то до меня стало доходить, что с глазом полный привет — я его не ощущаю, верхнее веко запало, на месте глаза образовалась пустота. А на лице какая-то липкая субстанция — все, что от глаза осталось... Слава Богу, Аня вернулась, тут и «скорая» приехала, и тогда силы стали меня покидать.

Навалилась дикая усталость, слабость, тошнота. Потом оказалось, что у меня еще от резиновой пули сильнейшее сотрясение мозга. Да и крови я много потерял. До больницы доехал в полусонном состоянии. Помню, меня кладут на операционный стол, а я думаю: «Ну наконец-то можно поспать».

Мне повезло, по «скорой» я попал в многопрофильную больницу № 2, где работают очень сильные офтальмологи и хирурги: Юрий Сергеевич Астахов — профессор, известная в Петербурге личность, Вадим Петрович Николаенко, Михаил Михайлович Соколов… Вообще-то участие приняли многие, знаю, что постоянно собирались консилиумы. Как позже выяснилось, мне сделали уникальную операцию — таких в нашем городе еще не было, она шла четыре с половиной часа. А через неделю — вторую, еще сложнее... Мне ведь не только глаз выбило, там еще были другие серьезные травмы.

Сначала глаз пытались спасти, но это оказалось невозможно. Неделю врачи то и дело совещались, решали, что со мной делать. В итоге сказали: «Андрей, делаем вторую операцию. Только нужно ваше согласие на удаление глаза. Если с этим затянуть, начнутся необратимые процессы и во втором глазу, они между собой связаны сосудами, мышцами». И вот тут я, словно хватаясь за соломинку, задал наивный вопрос: «А можно зрение сохранить?» Хотя уже понимал: невозможно.

Во время второй операции трудились офтальмологи и челюстно-лицевые хирурги. От них зависело, как получится. По замыслу хирургов, нужно было изнутри вставить титановую пластину, чтобы как-то собрать три десятка мелких костных осколков, которые образовались в результате травмы.

Обычно такие операции делают через нос, это уже опробовано. А он у меня искривлен, хирургам пришлось подбираться через рот, что добавило трудностей. Работа шла по-настоящему филигранная! И до, и после операции я, конечно, переживал. Но не то чтобы ночи не спал или транквилизаторы пачками глотал. Мысли просто крутились с утра до вечера: «Пойдет ли заживление так, как надо, или нужно ждать сюрпризов?»

После операции, когда все более-менее зажило, врачи подобрали мне первый, пластмассовый, протез. «Глаз» смотрел в одну точку и немножко заваливался к носу. Я как увидел себя в зеркале, рассмеялся и говорю Ане: «Ну вот, теперь я похож на плюшевого мишку из нашего детства, с бессмысленными глазами и одним и тем же выражением лица». Мы вообще по этому поводу много шутили, прикалывались.

Может, это защита такая была… Кстати, к зеркалу я подошел сразу, как только меня перевели из реанимации в обычную палату. Откровенно говоря, ничего этакого не увидел — все сшито, только сильный отек и сплошной синяк…

— Не мучились обычным после несчастных случаев вопросом: «Почему ЭТО случилось со мной?!»

— Подобные мысли появлялись и до сих пор периодически появляются. Но ответ один — значит, так надо. Когда, очнувшись после операции в отделении реанимации, вспомнил все, что произошло, запаниковал: дальше-то как жить? Оглянулся по сторонам. Рядом стояли еще две кровати. Две женщины лежали под простынками, подключенные к аппаратам искусственного дыхания. Тишина абсолютная, только шуршат эти самые аппараты, да запахи лекарств в воздухе.

«Я бросился к ним, оттолкнул, заслонил Аню собой. В тот момент страха не было. Да и не верилось, что они смогут выстрелить»
«Я бросился к ним, оттолкнул, заслонил Аню собой. В тот момент страха не было. Да и не верилось, что они смогут выстрелить»

К одной из них, той, что помоложе, то и дело подходили медсестры. Ей ампутировали ногу, она не могла самостоятельно дышать — почти овощ! И вот именно тогда я отчетливо понял, что мне жалеть себя не нужно. Руки-ноги есть, значит, я здоров... Ну, вместо двух глаз остался один, но он же видит! И ничего в моей жизни не закончилось. Слава Богу, не стал идиотом, хотя при осколочных ранениях в голову такое возможно. Одним словом, уже тогда, в реанимации, сказал себе: «Что случилось, то случилось, и не стоит размышлять, что было бы, не пойди мы в ту ночь в клуб. А может, я вообще отделался легким испугом? Может быть, произошло бы нечто гораздо более страшное?» Через несколько дней я окончательно успокоился, паника прошла. А после выписки появилось столько проблем, что возвращаться мыслями в тот день и предаваться унынию было незачем и некогда.

На судьбу я не обижался. Аня не оставляла меня ни на минуту, родители, друзья приходили. В желтой прессе написали, что я в коме был, а потом впал в жесточайшую депрессию. Неправда. Ничего такого со мной не происходило. И к психологу не обращался за помощью, хотя врачи предлагали. Нюша — мой личный психолог (с улыбкой глядя на жену). Моя история в Интернете побила все рекорды: первые две недели меня обсуждали чаще, чем кого бы то ни было. В одночасье я стал суперпопулярен. (Смеется.) Вы не представляете, сколько было звонков от друзей, знакомых и даже малознакомых людей. По радио и телевидению в тот день повторяли бессчетное количество раз: «Сегодня в 5.35 утра неизвестный произвел выстрел в питерского актера Андрея Зиброва».

Телефон просто разрывался. Первое время сил не было разговаривать, но эсэмэски читал — по пять десятков в день. Слова поддержки, ободрения, предложения помочь… Спасибо всем! Мои ближайшие друзья еще по театральному институту — Миша Пореченков, Миша Трухин и Костя Хабенский кинули клич на съемочной площадке «Белой гвардии», где мы вместе снимаемся, и собрали приличную сумму. Из МХТ еще конверт передали. Миша Пореченков, когда узнал, что случилось, позвонил Ане, а на следующий день приехал в Петербург и сразу — в больницу. О чем и как он договаривался с врачами, не знаю. Только меня сразу перевели в отдельную палату и денег ни за что не брали. Режиссер Дима Месхиев позвонил: «Андрей, даже не вздумай переживать! Работа будет, не вопрос. Вон Питер Фальк, сыгравший Коломбо, тоже с искусственным глазом, и ничего».

— Извините за такой вопрос, но, наверное, очень страшно смотреть на мир одним глазом?

— А вы прикройте один глаз и узнаете.

«Два дня я молился в монастыре Александра Свирского, прося об одном — найти любимого человека. Через месяц начались отношения с Аней»
«Два дня я молился в монастыре Александра Свирского, прося об одном — найти любимого человека. Через месяц начались отношения с Аней»

(Улыбается.) Зрение не испортилось, только изображение сузилось, что сначала было очень непривычно. Точной фокусировки первое время не было, и расстояние до предметов казалось непонятным. Это очень мешало передвижению, да и беря предметы, я промахивался, а потом ничего, привык. Переживания на тему: «Как жить с одним глазом» мучили меня до тех пор, пока не сел в машину, не проехал первые три километра и не понял, что разница теперь лишь в том, что вправо надо просто круче поворачивать головой. Так в этом свой плюс — гимнастика для шеи. (Смеется.) Недавно мне всего лишь на год присвоили третью группу инвалидности.

Врачи так и сказали: «Ну какой вы, с вашим богатырским здоровьем, инвалид?» Вообще, когда люди меня первый раз видят без очков, поражаются — практически ничего не заметно! Это все из-за подвижности протеза. Сейчас он временный. Минимум через полгода, когда ткани окончательно зарубцуются, можно будет сделать косметическую операцию и ставить постоянный. Раньше бессмысленно. Из-за того что отек постепенно уходит, протезы долго не держатся, приходится их менять. Для этого регулярно езжу в Москву, такую продукцию почему-то изготавливают только здесь, на одном-единственном заводе. Жена, естественно, всегда рядом.

— Аня, а как вы пережили эти непростые дни?

— Знаете, когда Андрей сутки лежал в реанимации, я, конечно, находилась в каком-то ступоре, ведь прогнозы были очень неопределенные. Но слез не лила, в истерику не впадала. Сидела в больничном коридоре и думала, что нужно делать, чтобы и в буквальном, и в переносном смысле Андрей быстрее встал на ноги. Когда мужа выписали из больницы, мы поехали в Москву вставлять стеклянный протез. Там в клинике врач сразу мне сказал: «Подходите, не стесняйтесь, учитесь, как обращаться с искусственным глазом, вам ведь придется за ним ухаживать». А я даже вздрогнула от неожиданности: «Почему мне?» — «Ну, пока что вам, потом Андрей и сам начнет». У меня, откровенно говоря, ноги подкосились, когда увидела, что у Андрея под повязкой на месте глаза большая темная полость с кольцом для расширения. И потом, когда помогала ему обращаться с протезом, было страшно, но уже из-за опасения сделать больно, я же не чувствую, как Андрею лучше и удобнее.

Но он успокаивал — да все в порядке, смелее.

Андрей: Можно сказать, что Аня — первая женщина, проникшая в мою голову. (Смеется.) Кстати сказать, вся эта история окончательно подтвердила прочность нашего с Аней союза. Мы вместе чуть больше года, и тут такое! Я и раньше догадывался, что на Аню можно положиться, но теперь знаю это наверняка. Происшедшее нас еще больше сплотило. Аня все время находилась рядом, вела переговоры с врачами, подгоняла медперсонал, когда это было нужно. На нее столько сразу всего навалилось: от бытовых мелочей до открытия счета, на который все, кто хотел помочь, могли перечислять деньги на мое лечение. Знакомые позвонили: «Андрей, срочно надо открывать счет, потому что многие готовы тебе помочь.

Если протянешь, средства потеряются, банки уже начали принимать платежи на счета с какими-то непонятными реквизитами».

— Где же вы нашли такую «боевую» подругу?

— В прошлом году я приехал в монастырь Александра Свирского, известного подвижника. Два дня молился, прося об одном — найти любимого человека. И вот буквально через месяц после возвращения из монастыря начались отношения с Аней. Самое любопытное, мы ведь давно знакомы! Около трех лет назад я снимался в продолжении сериала «Двое из ларца», где Аня работала гримером. А 1 апреля 2009 года мы снова встретились на съемках картины «Русский дубль». У нас не случилось стремительного и бурного романа. Может, потому, что мы уже были знакомы, а возможно, из-за того, что люди мы такие, присматривающиеся.

(Смеется.) Мы много разговаривали. И с каждым разом Аня нравилась мне все больше. Своей серьезностью. Я увидел в ней приятного и умного человека с большим житейским опытом, ну и конечно же очень красивую женщину. Помню, когда впервые услышал Анин открытый и искренний смех, понял, что я на правильном пути. Почему-то для меня очень важно, как человек смеется. Через несколько дней после начала съемок я позвонил Ане: «Извини, понимаю, что это банальщина, но, может, сходим в кино? Если нет, то пойдем просто погуляем где-нибудь, погода хорошая». «Спасибо, но я сейчас занята, уезжаю», — отвечает. Оказалось, мой звонок был не ко времени, Аня собиралась в отпуск на море. Я не расстроился, потому что не услышал категоричного отказа. Тем более через неделю мы снова встретились на площадке и стали еще теснее общаться.

Я снова предложил пойти вечером погулять. На этот раз она согласилась. Говорили мы тогда на разные темы — общаться нам было очень легко и просто. Я, правда, удивлялся тому, насколько часто Аня задает вопросы: «Почему так, а не иначе ты смотришь на то-то?», «А что ты думаешь по этому поводу?» Даже спросил: «А почему ты так дотошно меня обо всем расспрашиваешь? Это похоже на допрос». Оказалось, Аня — психолог по образованию. И, кстати, ее любовь задавать вопросы и, главное, слушать ответы сыграла позже положительную роль. Врачей она просто пытала и по поводу нюансов операций, лечения, и по поводу протезов. (Смеется.)

Анна: Конечно, звонки Андрея меня озадачили. Я не знала, действительно он настроен серьезно или весна виновата.

«Ничего в моей жизни не закончилось. И на судьбу я не обижаюсь. Может, не пойди мы в тот вечер в клуб, произошло бы нечто более страшное?»
«Ничего в моей жизни не закончилось. И на судьбу я не обижаюсь. Может, не пойди мы в тот вечер в клуб, произошло бы нечто более страшное?»

Про устройство своей личной жизни вообще не думала, работала, воспитывала одиннадцатилетнюю дочь. И все же наши отношения развивались довольно быстро. Осенью мы отдохнули на Мальте, и вот там уже стало окончательно понятно, что нам вместе очень хорошо. Хотя мы еще пытались осмыслить, насколько наши желания и намерения серьезны.

Андрей: В таких вопросах надо принимать решение сердцем, а не головой. Я уже познакомился с Настей, Аниной дочкой, и, по-моему, наши отношения сразу стали дружескими. В марте мы с Аней расписались. В загсе получилось смешно. Мы решили, что свадьба — это событие интимное, для нас двоих, а не для кого-то еще, и хотели просто расписаться. Приходим, я говорю даме-регистратору: «Давайте все сделаем прямо здесь, у вас в кабинете». Она меня узнала и, улыбаясь, предлагает: «Можно и в зал пройти, это все недолго».

Мы соглашаемся, идем в зал, и вдруг дама прямо на глазах преобразилась! Перешла на официальный тон, приказала строго: «Отойдите, пожалуйста, от меня, я начинаю работать, между нами должна быть дистанция». И завела: «Сегодня, в этот торжественный день, вы вступаете...» А ведь именно этого нам так хотелось избежать! Мы с Аней как покатимся со смеху.

Супружеская жизнь началась с ремонта в Аниной квартире, в которой мы в дальнейшем собираемся жить. Пока снимаем жилье. Конечно, задумываемся об общих детях, у меня-то их еще нет.

— Вы не хотели перебраться в Москву, в МХТ, вслед за своими знаменитыми друзьями?

— Весной, за месяц до травмы, с подачи Кости Хабенского мне предложили роль Подколесина в «Женитьбе». Я уже должен был ехать в Москву на читку, но в последний момент отказался. Сам перечитал несколько раз это произведение и понял, что те два с половиной месяца, за которые «Женитьбу» намереваются поставить, для меня неприемлемы, маловато времени... К тому же я не понимал, как сыграть человека, у которого не складываются отношения с девушками. По-моему, Подколесин болен — либо физически, либо психически. (Смеется.) А я — крепкий, накачанный до 98 килограммов мужчина, — явно не тяну на такого персонажа. Ну и второй вопрос, который меня волновал: где жить? Пообещали выделить комнату в общежитии, в которой раньше несколько лет ютился Миша Трухин. Я у него не раз бывал — комната-пенал, в доме, где частенько прорывает канализацию.

Спасибо, как говорится и на этом, но у меня жена, ребенок… Значит, надо ехать без них, но семью оставлять я не хочу. Купить же квартиру в Москве для меня не по карману, тем более что мне нечего продать в Питере.

— Андрей, а как вы пришли в актерскую профессию?

— Лет до тринадцати я думал пойти по стопам отца, мечтал стать подводником, но потом сыграл в студии при Ленинградском дворце пионеров главную роль в спектакле «451 градус по Фаренгейту». И заболел сценой, почувствовал, что общение с залом — настоящий наркотик. Отец, когда узнал, что я собрался в артисты, воспротивился, сказал, что это очень зависимая профессия. А я возмутился: «А все остальные профессии независимые? Человек приходит на работу, и нет ни директора, ни начальника цеха, вообще никакого начальства, которое он обязан слушать?

И вообще жизнь независима, что ли? Ни тебе налоговой полиции, ни милиции, ни ГАИ, ни ЖЭКа?» А вот мама, наоборот, была только «за». В молодости она очень хорошо пела и, как я догадываюсь, сама мечтала стать артисткой. Именно мама впервые рассказала мне про детский театр и предложила попробовать свои силы. Аргумент был такой: «Там дети не только играют спектакли, но своими руками изготавливают декорации». Дело в том, что мне очень нравилось что-то мастерить, и я с радостью занимался в кружке «Умелые руки». В ЛГИТМиК я поступил в 91-м году. Вместе со мной на курсе учились Трухин, Пореченков, Хабенский, Вилле Хаапасало. Время для страны было непростое, но мы ничего не замечали, настолько были загружены и увлечены работой.

Например, деньги в те годы постоянно меняли свой внешний вид. И лишь получая стипендию, мы удивлялись: «А это что за новые бумажки?» Их у нас было настолько мало, что привыкнуть к ним не успевали. Но нас это никак не волновало. Помню, ставили музыкальный спектакль «Король, дама, валет», он потом шел в «Ленсовете», где Миша Пореченков играл роль со словами, а мы с Костей Хабенским — без слов, но зато весь спектакль танцевали, даже исполнили танго втроем. (Смеется.) А так как мы с Костей не очень гибкие танцоры, наш педагог Юрий Харитонович Васильков в шутку называл нас коньками-горбунками, ведь мы еще и сутулились.

Пять лет пролетели незаметно. Пока учились, выпустили семь спектаклей — это в принципе репертуар маленького театра. Курсом мы и основали свой театр, который назвали «На Крюковом канале», и поставили спектакль «В ожидании Годо», который пользовался просто бешеной популярностью.

Интересные были времена: зал мест на 200, который забивался друзьями и знакомыми. При этом билеты мы не продавали, их в то время все равно не купили бы, да и администратора у нас не было. Мы собирали и убирали декорации, играли спектакли, вообще абсолютно все делали сами. Ощущение такое, что жили одной работой. Денег всем катастрофически не хватало, приходилось крутиться, потому что все мы уже были семейными людьми. Где-то халтурили, все беды-невзгоды делили пополам, почти круглые сутки проводили вместе. Есть деньги — значит, проблем с едой нет. Сидим без денег — значит, ищем, где их найти. Так получилось, что вскоре после окончания института меня призвали в армию. Прятаться я не стал и попал в ВМФ, служил под Питером.

А когда вернулся, работы в театре не было, и я три месяца торговал яблоками на рынке. За день 35 рублей выходило, неплохо в общем-то. Но я точно знал: как только выпадет шанс, снова вернусь в профессию. Мне повезло: наш спектакль «В ожидании Годо» перенесли на сцену Театра имени Ленсовета и меня взяли в штат. Думаю, что в моем служебном продвижении очень велика заслуга друзей. Они, конечно, никогда и ничего по этому поводу не говорили, но я точно знаю, что в «Агенте национальной безопасности» я оказался благодаря протекции Миши Пореченкова и Андрюши Краско... Сейчас судьба нас немного разбросала: я — в Питере, ребята — в Москве, но мы в курсе всего, что с каждым происходит.

— Андрей, а тех, кто с вами все это сотворил, поймали?

— Благодаря тому, что Аня погналась за ними, она успела их хорошо разглядеть. По ее описанию парней быстро нашли. Они — славяне, не кавказцы, как писали газеты. Зачинщик проходит по делу как свидетель, ведь в итоге выстрелил не он. А вот его дружку светит по 111-й статье от двух до восьми лет — за умышленное причинение тяжких телесных повреждений. Его родственники через адвоката предложили: «Может, договоримся? Заберите заявление, мы отблагодарим». Я даже не поинтересовался, о какой сумме идет речь. Похоже, люди вообще с другой планеты, раз считают, что такое преступление можно замять... Меня как-то спросили: «Андрей, как вы себя чувствуете — эмоционально, психологически? Внешне вы так бодры, веселы». Я ответил: «Знаете, я бодр и весел, потому что сам себя бодрю и по возможности веселю. А вот что будет со мной через год…»

Если останусь в профессии, несмотря на все случившееся, значит, мне повезло. Конечно, я и протез поставлю такой, который будет неотличим от настоящего глаза, и, если надо, сделаю пластическую операцию, чтобы шрамов на лице совсем не осталось. Мне 37 лет, то есть я сейчас нахожусь в том возрасте, когда еще многое можно сделать. И работа мне нужна как воздух.

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Таро-гороскоп на апрель 2024 года для всех знаков зодиака
Апрель станет непростым месяцем. С первых дней Меркурий развернется и пойдет в обратном направлении, поэтому многие знаки окажутся перед выбором или их дела начнут буксовать. Каждому представителю зодиакального круга не помешает помощь или хотя бы совет. Карты Таро укажут правильный путь для каждого, с этими рекомендациями вы сможете избежать проблем и даже выбиться в лидеры.

Таро-гороскоп на апрель 2024 Овен




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог