Александр Барыкин: «Я отказал Алле Пугачевой»

На написание песни "Букет" музыканта вдохновила жизнь.
Варвара Богданова
|
23 Октября 2008
Нелли: «Барыкин был великолепен — пел свои песни, шутил, ухаживал за мной. И я подумала: «Ну и сколько можно себя обманывать? Я же люблю этого человека...»
Нелли: «Барыкин был великолепен — пел свои песни, шутил, ухаживал за мной. И я подумала: «Ну и сколько можно себя обманывать? Я же люблю этого человека...»
Фото: Марк Штейнбок

«У меня авантюрный характер. Всегда смогу что-то придумать и выйти из самого сложного положения. Сколько раз падал, шишки набивал, а потом все равно выползал, поднимался. И до сих пор выползаю. Я еще в обойме», — говорит певец и композитор Александр Барыкин.

— Саша, ваша жена Нелли, с которой вы вместе участвуете в программе «Суперстар-2008. Команда мечты» на канале НТВ, моложе вас на 30 с лишним лет. Не страшно было вступать в такой неравный брак?

Александр Барыкин
Фото: Марк Штейнбок

— Я не собирался жениться, даже и мыслей таких не было. Почти три года жил практически один, на подмосковной даче. Квартиру оставил бывшей супруге, с которой официально прожил 30 лет. Там у меня сын, дочь… А сам переехал в деревню, печку топил, дрова колол. Зимой вокруг полное безлюдье, и я — один как сыч. Гастроли в тот период у меня случались довольно редко, развлекал себя в основном тем, что ездил за 25 км в соседний поселок играть на бильярде. Но не каждый же день, правильно? Хотелось и человеческого общения. У меня были друзья в Брянске, которые настойчиво стали звать в гости. И я начал ездить к ним. У ребят свой продюсерский центр, где я записывал песни или просто отдыхал в хорошей компании. Встречали меня там как родного. И вот однажды в той компании я встретил Нелли и... влюбился… Нелли: В начале наших отношений Саша не раз говорил: «Не хочу связывать ни тебя, ни себя официальными отношениями.

Брак — это постоянное трение, у меня такое уже было в течение многих лет». Я думала: «Замечательно, это и мне подходит». Устраивало, что Саша жил в Москве, а я — в Брянске, и, когда мы встречались, я видела, что у него ко мне серьезные чувства, знала: он не предаст, не сделает больно. Но влюбиться по-настоящему я боялась. Не разница в возрасте пугала, нет. Саша не выглядел таким «взрослым дядей», тем более не производил впечатления столичной звезды. Наоборот, с первой же нашей встречи мы общались на равных. Играли в буриме, разговаривали о музыке. Мне было с ним интересно. Перед отъездом в Москву Саша подарил мне свой диск, на котором написал: «С любовью», но я не придала этому значения и решила, что вряд ли мы с ним еще когда-нибудь увидимся.

А он стал мне звонить и рассказывать, что делает, где выступает, когда собирается в наш город. И вдруг предложил: «Давай-ка приезжай лучше ты ко мне в Москву». Я приехала, только остановилась не у Барыкина — для меня это было просто неприемлемо, а у своих друзей. Но Саша меня встретил на вокзале с цветами. Потом я только ночевала у друзей, а остальное время проводила с ним — мы гуляли по Москве, он возил меня по клубам, где работал... Вскоре после моего возвращения в Брянск я получила эсэмэску: «Я тебя люблю». Помню свое удивление, недоумение даже. Показала ее своей подружке и спросила: «Ну и что мне с этим делать?» Тогда совсем не знала Сашу, не готова была отвечать на его чувства. Возможно, если бы вела себя иначе, в том смысле, что сразу с горящим взглядом бросилась бы на шею, то и отношения по-другому сложились.

А так Барыкин завоевывал меня, доказывал свою любовь.

Саша: Я действительно был настойчив. Стал часто приезжать в Брянск к Нелли. Дарил ей цветы, делал подарки. Но, по-моему, «оборона» дрогнула, когда я посвятил Нелли новую песню и спел ее прямо по телефону. Она прослушала и сказала, что песен ей еще никто не дарил. Конечно, Нелли очень красивая девушка. Но это не единственное ее достоинство. На некоторых красавиц смотришь, как кот на луну, понимая, что они так же далеки и холодны. А с этой девушкой у нас сразу образовался творческий союз. Она написала мне хорошие стихи на песню в новый альбом. Я знал, что Нелли играет на гитаре, и как-то попросил ее спеть в студии — у нее неплохо получилось. Помню, подумал, что мы сможем и работать вместе. Компьютер такой в голове сразу включился: все в семью, все в семью.

(Смеется.)

Нелли: У меня перелом в отношении к Саше произошел через пару месяцев после знакомства, когда мы поехали в Самару к его друзьям. Там такая обстановка чудесная, романтическая: река Волга, прогулки на катере, душевные посиделки. Саша был великолепен — пел свои песни, шутил, ухаживал за мной… И я подумала: «Ну и сколько можно себя обманывать? Я же люблю этого человека». Но планов на будущее не строила. Это не в моем характере. Саша же, наоборот, все чаще и чаще стал заговаривать о браке. «Я женился бы на тебе, — говорил. — Но у меня есть только дом под Москвой, в котором очень неудобно жить». Я отвечала, что мне неинтересно, что там у него и как, потому что живу здесь, в Брянске, и меня это устраивает. Но, видимо, Барыкин уже все решил, потому что предложение выйти замуж произошло резко и скорее в качестве утверждения.

С отцом Александром Александровичем. 1952 г.
С отцом Александром Александровичем. 1952 г.
Фото: Фото из семейного альбома

«Мы женимся!» — и точка. Он сам назначал время регистрации в нашем брянском загсе, а там под нас уже подстроились. Саша пришел в загс и, пока все сотрудницы пребывали в шоке, сказал: «Девушки, вы же меня знаете, прошу помощи — нам нужно расписаться в такой-то день». После чего раздал всем свои автографы... До самой свадьбы у меня было ощущение, что это все несерьезно. Авантюра какая-то. Только когда встала рядом с ним на красную ковровую дорожку, поняла, что шутки кончились. Вот-вот принесут кольца, а меня начало просто трясти от страха. Говорю: «Сейчас в обморок тут упаду». А Саша, серьезный такой, торжественный: «Чего ты? Все нормально».

— Нелли, а ваши родители не отговаривали вас от этого брака?

— Вообще-то они познакомились с Сашей уже на свадьбе.

Так получилось. Я никому не рассказывала о наших отношениях. Но мама в мою жизнь никогда не вмешивалась, потому что всегда знала: я вполне самостоятельный человек. Когда мне было 16 лет, они с отцом разошлись, и мама тогда осталась без работы, мы снимали квартиру, денег было очень мало. Я решила, что должна обеспечивать себя и маму, и сразу после школы устроилась нянечкой в детский сад, потом продавцом в магазин, потом пошла работать инспектором в налоговую инспекцию. При этом я всегда занималась творчеством: писала стихи, научилась играть на гитаре... И очень рано привыкла ни от кого не зависеть... После нашей свадьбы Саша все так же уезжал-приезжал, а я продолжала работать в налоговой инспекции.

И очень быстро стала там в буквальном смысле местной достопримечательностью. К нам повалил народ, и у каждого входящего на лице читалось: «Где она? Покажите ее». Меня просто достали. Уже хотелось, чтобы на моем столе появилась табличка: «Жена Барыкина». Я сидела, спрятавшись за компьютером, за бумагами...

А вскоре нас с Сашей постигло (со смехом) радостное известие — оказалось, что я беременна. Моему удивлению просто не было предела. Как? Почему? Откуда? Саша говорит: «Что ты так реагируешь? От любви обычно бывают дети». От чего рождаются дети, я в принципе знала. Просто почему-то думала, что у мужчин после пятидесяти это происходит в редких случаях. Не ожидала, что этот случай коснется меня. Ну, тут вокруг нас просто какое-то безобразие началось.

Газеты, журналы, местное телевидение — все об этом сообщили, написали даже, что Саша женился на мне из благородных побуждений. Мне всегда не нравилось, когда лезут в мою личную жизнь, а тут не просто лезли — лопатой все там перекопали. Очень неуютно себя чувствовала, да еще начался ужасный токсикоз. Пришлось уволиться, потому что я просто не могла работать... Дочку рожала в Брянске, потому что мы побоялись в моем положении жить в деревенском доме, в нескольких десятках километров от Москвы — зачем так рисковать? Потом жили на два города — работали с Сашей в Москве, а в Брянск ездили навещать Женю. Она находилась там с моей мамой, пока мы не перевезли их в столицу.

Саша: Поздний ребенок — это уже совсем другие чувства, все воспринимаешь глубже, острее, чем в молодости.

С мамой Александрой Георгиевной. 1959 г.
С мамой Александрой Георгиевной. 1959 г.
Фото: Фото из семейного альбома

Женька у нас замечательная девочка. На меня очень похожа — такой же созерцательный склад ума, если задумается о чем-то — не дозовешься. При этом умненькая, в свои два с половиной года все понимает. С ней интересно общаться. Жаль, что мало времени удается на это общение выкроить — работы много. С дочкой занимается моя теща, очень много ей дает. Татьяна моложе меня, поэтому бабушкой ее никто не называет. Даже Женя зовет Таней. Но у нас замечательные отношения. Живем мы все рядом. Пару лет назад я продал загородный дом, и на эти деньги мы купили небольшую квартиру в Люберцах, а еще одну для тещи снимаем по сосед­ству. С Нелли мы практически все время проводим вместе — пишем песни, работаем в студии, ездим на гастроли. Я счастлив. Думаю, ладно, хоть 5—10 лет впереди, а все мои.

(Смеется.) Оказалось, что именно такая женщина, как Нелли, мне и была нужна.

— Первый брак распался, потому что в той семье не было такого творческого единения?

— Не могу однозначно сказать. Я уважаю бывшую жену, со мной она пережила нелегкие годы. По сути, часть своей жизни отдала мне. С Галиной мы учились в параллельных классах, она была моей девушкой. Потом ждала меня из армии, я ей два года письма писал, а Галя мне не отвечала. Потому что обиделась. Я действительно был виноват — закрутил там небольшой романчик с другой девушкой. Ничего серьезного, а вылилось в целую историю. С Галей мы поссорились. Но потом она меня все-таки простила и даже приезжала в часть. Через год после моего возвращения мы поженились.

«Я несдержанный, шумный, выпивающий, да еще музыкант. Моя первая жена Галя пережила со мной нелегкие годы — я уходил из дома, дважды собирался разводиться с ней...»
«Я несдержанный, шумный, выпивающий, да еще музыкант. Моя первая жена Галя пережила со мной нелегкие годы — я уходил из дома, дважды собирался разводиться с ней...»
Фото: фото из семейного архива

За столько лет много чего переживали — я и из дома уходил, и разводиться с ней дважды собирался, а надо было детей поднимать: в 74-м у нас сын родился — Георгий, потом появилась дочь Кира. Многие вещи Галя мне просто не простила — я понимаю, характер у меня не самый легкий. Я несдержанный, шумный, выпивающий, да еще музыкант. В том, что мы расстались, есть половина и моей вины, если не больше. Но я просто устал от постоянных упреков. Последние 10 лет мы уже практически не общались, наши жизни как будто шли параллельно. Жена открыла свой бизнес — небольшое кафе, пара бильярдных столов — и пропадала там постоянно. Неделями ее не видел. А как встретимся — скандалы. Она мне что-то в упрек кричит, а я ей в ответ: «Сама виновата». В общем, чего уж сейчас об этом говорить… В какой-то момент мне все надоело.

Сказал, что буду жить на даче, а домой не вернусь. Жена сначала навещала меня, потом стала приезжать все реже, и в результате я остался один. Дети меня поняли. Пусть не сразу, но через год мы уже были с ними друзья. Сейчас сын мой уже взрослый, самостоятельный человек — музыкант, композитор. Учился в Гнесинке, работал в Англии, в Италии. Сейчас у него контракт с американцами, собирается за океан. А Кира еще учится в школе в 10-м классе.

— До сих пор вашей визитной карточкой остается песня «Букет». Кто вдохновил вас на ее написание?

— Жизнь. Песня появилась во времена для меня тяжелые. В 1985 году рок-группу, в которой я играл, закрыли. Остался без работы, а жить, семью кормить на что-то надо. Решил хоть пару «попсовых» песен написать. Тогда читал очень много стихов — Брюсова, Цветаеву, Мандельштама, Есенина…

Но там все не то. И как-то в магазине случайно увидел сборник «Подорожники» Николая Рубцова. А я вообще не знал, кто это такой. Но купил. Стал читать, и мне все очень нравится — совсем не по-нашему, не по-советски. А когда наткнулся на стихотворение «Букет», сразу понял — это готовая песня. Дома, на кухне, минут за пятнадцать написал музыку. Думаю: «Надо ее быстрее записать и отдать на радио, а то кто-нибудь меня опередит». Уверен — если бы не подсуетился, на эти стихи обязательно кто-нибудь другой написал бы песню. Ее года два потом чуть ли не каждый божий день крутили в передаче «В рабочий полдень». Очень популярная была. Не скажу, что песня меня прямо кормила, но какие-то авторские деньги я получал регулярно. С этой песни ко мне прилепилось клише «попсового» музыканта, хотя всю жизнь я играл рок.

Еще когда учился в старших классах, мы вместе с моим другом Андреем Лыковым создали свою группу.

Играли на школьных вечерах, в Москву ездили. Знаменитыми стали — на весь район гремели. Учителя в школе даже отметки «натягивали», потому что за нас директриса просила: «Ладно уж, поставьте им тройки». Но с нашими длинноволосыми прическами боролась нещадно. Я же умудрялся так подколоть и спрятать под воротник «хвост», что меня не трогали — считалось, что вроде как Барыкин постригся. Мы с родителями и братом жили в Люберцах, в деревянном бараке, который строили еще пленные немцы. Как пел Высоцкий: «На 38 комнаток всего одна уборная». Ну, у нас народу поменьше было, всего 12 семей. Наша семья занимала две комнаты, потому что папа работал главным механиком завода сельскохозяйственных машин, а это было круто.

«Жениться я не собирался. После 30 лет брака не хотел вновь связывать себя официальными отношениями»
«Жениться я не собирался. После 30 лет брака не хотел вновь связывать себя официальными отношениями»
Фото: Фото из семейного альбома

Он очень рано умер — в 60 лет, а мама, слава Богу, жива-здорова. Она инженер-химик, герой труда, всю жизнь проработала на электроламповом заводе. Для танков чего-то там они делали... До 7-го класса я вполне прилично учился, пока меня не накрыло волной под названием «битломания». Помню эти пластинки на рентгеновских снимках… Потом, когда появились магнитофоны, все переписывали друг у друга чего-то, ноты какие-то ходили по рукам. Учиться стало просто некогда. Я в музыкальную школу ходил — на домре играл, но это мне не нравилось. Гитара — вот мечта! Лыков же меня и научил на гитаре играть. Я и в армии играл. Служил в Калужской области и на конкурсе самодеятельности среди всех частей ПВО занял первое место — читал стихи Есенина и песни пел под собственный аккомпанемент. И сразу же меня перевели в Балашиху в штаб армии, а оттуда определили в ансамбль песни и пляски ПВО СССР, где я пел в хоре наравне со взрослыми дядями с консерваторским образованием.

Нас, срочников, всего человек 15, наверное, было. Хор исполнял много классических произведений, и нам выдавали нотные партитуры. Их нужно было разбирать, а я этого не умел. Мне стыдно, как так — нот не знаю? Сидел в казарме, учил. За год натаскался — любое произведение мог прочитать с листа. Настолько проникся этим, что после армии хотел поступать в Гнесинское училище, даже на подготовительные курсы ходил — решил классическим певцом стать. Ну, это, я считаю, у меня шизофрения такая небольшая случилась. (Смеется.) Тут мне знакомые музыканты сказали, что идет прослушивание в группу «Веселые ребята». Я пришел, спел три песни, и Паша Слободкин — создатель и руководитель этого коллектива — меня взял.

Правда, сказал, что временно я буду петь за кулисами. У него все новички так пели. На сцене только четыре-пять человек стояли. Это «Самоцветы» любили петь хором, а у Паши вот такая фишка была. У нас даже Алла Пугачева за кулисами пела, но совсем недолго. Слободкин был в нее влюблен, они записали песню «Арлекино», которая очень быстро стала хитом, и Алла немножечко потянула одеяло на себя. Да и Слободкин хотел, чтобы мы ей только аккомпанировали. А с какой стати? «Веселые ребята» в то время находились на пике популярности. Мы были с Аллой в группе на равных, и я сразу сказал: «Никому никогда аккомпанировать не буду!» — и ушел. Такой борец за справедливость был.

— А позднее вы сталкивались с Аллой Борисовной? Она не затаила на вас обиды?

— Сто раз сталкивался, и общались мы нормально.

На моем юбилее в 2002 году в Кремле Алла даже спела мою песню «Я пою». Она и сейчас ее исполняет... Но дело не в этом. Из «Веселых ребят» я тут же попал в «Самоцветы». Тогда в Москве было человек пятнадцать таких «основных» музыкантов, которые мигрировали из одного ансамбля в другой. Не понравилось, к примеру, в «Самоцветах», пошел в «Новые гитары», оттуда — в «Синюю птицу». Получался какой-то заколдованный круг, потому что в принципе везде было одно и то же. Я же хотел играть совсем другую музыку, а не просто зарабатывать деньги. Нужно было что-то придумать, и я рискнул. Узнал, что можно поехать поработать в Сочи. Это был 75-й год, там в гостинице «Жемчужина» официально разрешалось петь на иностранных языках.

«Когда забеременела, почему-то была просто ошарашена. А Саша сказал: «Что ты так удивляешься? От любви обычно бывают дети»
«Когда забеременела, почему-то была просто ошарашена. А Саша сказал: «Что ты так удивляешься? От любви обычно бывают дети»
Фото: Марк Штейнбок

Туда приезжали отдыхать люди из социалистических стран, и даже капиталисты попадались. Мы играли и пели все, что было тогда популярно на Западе. За два года так натаскался на классной западной музыке, что, вернувшись в Москву, вместе с «Веселыми ребятами» записал пластинку с самыми популярными иностранными песнями на русском и английском языках: «Boney M.», «ABBA», «The Bee Gees». Успех был фантастический. Но тогда я уже задумал сделать свою группу, не ВИА (вокально-инструментальный ансамбль), а именно группу, чтобы играть рок. И мы договорились с Володей Кузьминым рискнуть, хотя и у меня, и у него были семьи. Он уволился из «Самоцветов», я — из «Веселых ребят», где я снова начал работать, вернувшись из Сочи, и мы собрали свою команду. Так появилась группа «Карнавал».

«Возможно, если бы с горящим взглядом сразу бросилась Саше на шею, то и отношения наши сложились бы по-другому. А так Барыкину пришлось завоевывать меня, доказывать свою любовь»
«Возможно, если бы с горящим взглядом сразу бросилась Саше на шею, то и отношения наши сложились бы по-другому. А так Барыкину пришлось завоевывать меня, доказывать свою любовь»
Фото: Марк Штейнбок

Первые выступления давали в подмосковной Салтыковке, в ресторане. Через неделю о нас уже говорила вся Москва. В это заведение люди приезжали специально, чтобы только нас послушать. Вскоре мы записали пластинку на фирме «Мелодия», которая разошлась пятимиллионным тиражом. У «Карнавала» был официальный статус, потому что мы работали при Тульской филармонии. Молодому поколению непонятно, что это за фишка такая — филармония. Просто в то время существовало очень мало официально разрешенных групп — четыре-пять, не больше. И нельзя было играть рок. А нам разрешили. Знаете, мы заработали для этой филармонии столько денег, сами получая при этом по 20 рублей за концерт! Правда, выступали много, и все во Дворцах спорта. Помню, за четыре дня гастролей в Киеве вживую, без фонограмм, отыграли 12 концертов!

Ну не может нормальный человек выдерживать такие сильные нагрузки. Тем более что очень многое в нашей работе было на мне. Я практически один пел, а программа была — не просто так, песенки в легком жанре, глотку же рвал по-настоящему. Поэтому вскоре потребовался допинг — алкоголь. И пусть мне никто не говорит, что можно как-то без этого обойтись. Нельзя, потому что на первом концерте — трезвые, на втором — трезвые, а третий ты уже трезвым не выдержишь. И пошел коньячок. Потом еще и еще… В итоге все эти колоссальные физические нагрузки, помноженные на постоянную выпивку, так ударили по здоровью…

Не очень хорошая полоса пошла. Во-первых, Володя Кузьмин из «Карнавала» ушел. Я знал, что он давно хочет собрать свою команду: нам, как двум медведям в одной берлоге, было тесно.

И в какой-то день, когда мы показывали новую программу в филармонии, Вова просто не приехал на прослушивание. Подвел, короче говоря. А за ним ушли многие музыканты. Я тогда быстро сумел собрать новый состав, бренд «Карнавал» остался за мной. Но вскоре группу мою закрыли. Случилось это после гастролей в Виннице и в Одессе. На наших концертах молодежь всегда шумно себя вела. А тут вдруг чуть ли не стихийное восстание началось — сначала все кричали: «Карнавал»!» — а потом стали скандировать: «Мяса давайте, мы тут голодные ходим!» Факелы зажгли. Милиция начала всем без разбору руки крутить, дубинки в ход пошли… А вину за эти беспорядки приписали нам. И специальным приказом Министерства культуры СССР «Карнавалу» и еще нескольким группам запретили работать. Что делать? Я пошел в театр «Ленком», тогда еще он назывался «имени Ленинского комсомола».

Там в группе «Аракс» собрались музыканты из разных закрытых коллективов. Я грустно шутил: «Одни звезды — Караченцов, Чурикова, Леонов, Абдулов — играют наверху, на сцене, а другие сидят в оркестровой яме». Честно говоря, тоскливо было. Да и денег платили мало. Тогда я быстренько подговорил музыкантов и организовал небольшие гастроли. Спектакли-то шли не каждый день, и мы в свободную неделю провели чес в провинции. И хотя на афишах нигде не писали, что мы группа «Аракс», Марк Захаров об этом узнал. Ну и вышел скандал. Он меня вызвал на разборки: «Александр, зачем вы пришли в театр? Занимайтесь своим делом!» А я сижу и думаю: «Я пришел сюда, потому что такие же строгие дяди, как вы, Марк Анатольевич, закрыли мою группу. И вынужден сидеть в яме и играть эти три ноты в ваших спектаклях».

Вслух, конечно, не так резко ему отвечал. Но он все равно меня уволил... Опять остался без работы, опять надо было что-то придумывать. И я придумал.

В 86-м году случилась авария в Чернобыле, и многие наши артисты поехали туда с концертами. Я решил, что надо, пожалуй, и мне съездить. Во-первых, поддержать людей, которые там работают. А во-вторых, о себе напомнить. Может, чем черт не шутит, опять откроют «Карнавал». Собрал команду и поехал, дурачок, в самое пекло. Видимо, там и заработал себе проблему со щитовидной железой. Потом узнал, что из пожарного отряда, в котором мы выступали, никого в живых не осталось. Но ребята там долго работали. Мне радиация аукнулась через четыре года. Я вдруг почувствовал, что очень быстро устаю. Немного совсем поработаю, и все — сил больше нет.

Александр: «Я понял главное: всю жизнь мне нужна была именно такая женщина, как Нелли»
Александр: «Я понял главное: всю жизнь мне нужна была именно такая женщина, как Нелли»
Фото: Марк Штейнбок

Коньяк уже не помогал, куража никакого. Потом заметил, что увеличилась щитовидка. Пошел по врачам, а у них на все один ответ — резать. Но операцию делать я не хотел. Я же певец, горло, связки — это моя работа, жизнь, в конце-то концов. Сначала кинулся к каким-то знахаркам, травы начал пить. Ничего не помогало. Наоборот, чувствовал себя все хуже и хуже. Один именитый профессор сказал мне: «У вас маленький узелок на щитовидной железе, не злокачественный. Но эта гадость способна перерождаться в рак. Поэтому в вашем случае спасет только операция». И она действительно меня спасла. Недавно, когда проходил обследование, врач говорит: «Если бы не сказали, что у вас была операция, ни за что не догадался бы». Но восстанавливался я после операции тяжело и долго. Два года вообще не выступал. Писал песни для других: для группы «Дюна», для Валерии, для Марины Хлебниковой, — но зарабатывал на этом по три копейки.

Противно, ходил как с протянутой рукой. Оклемался только в 93-м году. Записал альбом, но он оказался уже никому не интересен. Публика меня забыла. Более того, многие думали, что я вообще умер. Тогда я пошел играть в футбол в команду «Старко», где участвовали старшие Маликов, Пресняков, Игорь Саруханов, Слава Малежек… Артисты третьего эшелона, как говорится. Мы ездили по разным городам, а после игры давали концерты. Мне было важно показать, что я живой, здоровый, в отличной форме, что все у меня хорошо.

— Проблема с алкоголизмом решилась сама собой? Наверное, после операции с этим пришлось завязать… — Какой там!

«После песни «Букет» ко мне прилепилось клише «попсового» музыканта. Я же всю жизнь играл совсем другую музыку — рок».
«После песни «Букет» ко мне прилепилось клише «попсового» музыканта. Я же всю жизнь играл совсем другую музыку — рок».
Фото: фото из семейного альбома

Я уже месяца три играл в «Старко», но все еще выпивал. Причем как выпью — умираю, так мне становилось плохо. Понял, что, если не завяжу, окочурюсь прямо на футбольном поле — несовместимые же нагрузки. Надо было что-то делать. И я начал с того, что лег в специальный реабилитационный центр. 45 суток отлежал там. А когда вышел, стал ездить по монастырям. Молился, просил помощи у Бога, чтобы освободиться от этой зависимости. Господь услышал. Вот уже 15 лет я не пью. Но до сих пор езжу в Серпухов к чудотворной иконе Пресвятой Богородицы «Неупиваемая чаша». Еще я купаюсь в святых источниках — почти каждый месяц езжу. Уже не могу без этого. Бывает, знаете ли, такое состояние, когда не справляешься с проблемой какой-то или ни с того ни с сего злой ходишь на весь белый свет, — тогда быстренько собираюсь, звоню двум своим друзьям, которые со мной обычно купаются, и мы едем в какое-нибудь святое место.

Иногда Нелли со мной ездит. В первый день чувствую себя еще хуже — крутит, ломает всего. Как мне объяснял батюшка, это демоны мстят человеку за то, что он купается в святой воде, не отпускают его. Зато на другой день встаешь как новый. Ничего не болит, на душе светло — благодать, одним словом...

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Таро-гороскоп на апрель 2024 года для всех знаков зодиака
Апрель станет непростым месяцем. С первых дней Меркурий развернется и пойдет в обратном направлении, поэтому многие знаки окажутся перед выбором или их дела начнут буксовать. Каждому представителю зодиакального круга не помешает помощь или хотя бы совет. Карты Таро укажут правильный путь для каждого, с этими рекомендациями вы сможете избежать проблем и даже выбиться в лидеры.

Таро-гороскоп на апрель 2024 Овен




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог