Михаил Турецкий: «Мог ли я мечтать о таких хоромах?»

«Рабочие знали, что приход Лианы на стройку неизбежен, как наступление рассвета, поэтому работали качественно».
Инна Фомина
|
11 Апреля 2012
Михаил с женой Лианой в своем загородном доме
Михаил с женой Лианой в своем загородном доме
Фото: Марк Штейнбок

Основателю одного из самых необычных и популярных музыкальных коллективов страны — мужского хора Михаила Турецкого — исполняется 50 лет. Накануне юбилея маэстро пригласил корреспондентов «7Д» в свой новый загородный дом…

— Считается, что мужчина к определенному возрасту должен выполнить некую программу: построить дом, посадить дерево и родить сына. Михаил, как у вас обстоят дела с триадой «дом — дерево — сын»?

— Сначала анекдот на эту тему. Приходит парень к отцу-бизнесмену и говорит: «Батя, дай денег! У меня подружка залетела, но нам ребенок не нужен. А хорошая клиника стоит дорого». Через пару дней сын звонит в истерике: «Папа, представляешь, я хотел c девушкой отпраздновать аборт, повез ее в наш загородный дом. Мы с горя напились, уронили свечку, ковер загорелся... Короче, наш дом уничтожен. Что теперь делать?!» Отец подумал, а потом сказал: «Иди в лес, идиот, и выкопай дерево…» На самом деле я не до конца выполнил программу «дом — дерево — сын». Ведь у нас в семье четыре дочки (старшей дочери музыканта Наталье 28 лет, ее мама погибла в автокатастрофе, когда девочке было пять лет; от второй жены Лианы у Турецкого дочки Сарина, Эммануэль и Беата. — Прим. ред.). А мальчики у меня как-то не получаются. Но думаю, не все потеряно. Мой отец меня родил почти в 50 лет.

Правда, пробовать страшновато: гляжу на свое шумное бабье царство и думаю: а вдруг опять девочка?! (Смеется.)

А что касается остального, с этим все в порядке: дом построил, деревья на участке посадил. У нас давно тут, в Сколково, была квартира. Но с четырьмя детьми в ней было тесновато. И вдруг приятель, который живет буквально в трехстах метрах от нас, предложил купить небольшой кусочек своей огромной территории. Цену запросил нормальную, вот мы и приобрели — район-то хороший, от Москвы близко и вместе с тем за городом… За строительством мы могли наблюдать чуть ли не из окон квартиры, и благодаря этому нам было легче контролировать процесс. На самом деле этим занималась жена. Я-то постоянно занят на работе, а Лиана и с дизайнерами договаривалась, и мебель по каталогам выбирала, и каждое утро «строила» бригаду здоровенных мужиков.

«У меня четыре дочки, и я мечтаю о сыне. Но пробовать страшновато: вдруг опять девочка?»
«У меня четыре дочки, и я мечтаю о сыне. Но пробовать страшновато: вдруг опять девочка?»
Фото: Марк Штейнбок

Супруга у меня не просто гражданка США, она выросла там. А Америка — хорошая школа выживания для любого. Говорю не понаслышке — в 90-е годы работал там со своим хором. Так вот, Лиана — настоящая американка: железная леди с тяжелой рукой, с ней не забалуешь. Рабочие знали, что ее ежедневный приход на стройку неизбежен, как наступление рассвета, поэтому работали быстро и качественно... Когда через два года мы въехали в этот дом, я подумал: «В детстве мы вчетвером — родители и я со старшим братом Сашей — ютились в четырнадцатиметровой комнате. Мог ли я — сын рабочего — мечтать о таких хоромах?!» (Улыбается.)

— А о чем вы мечтали в детстве?

— О музыке, хотя мои родители не музыканты.

Сначала я учился на флейте. А потом двоюродный брат отца, знаменитый дирижер и альтист Рудольф Баршай, заметил мой голос и посоветовал родителям отвести меня в Хоровое училище имени Свешникова… Для многих занятия музыкой в детстве —это мучение. А я получал удовольствие от того, что в одиннадцать лет вставал в пять сорок утра, бежал на метро, по дороге дожевывая бутерброд. В шесть тридцать уже влетал в училище и садился за рояль, чтобы в девять вместе со всеми мальчиками пойти на общеобразовательные занятия. Я же поступил в училище не в семь лет, как другие, а позже. И мне надо было наверстывать программы.

— В детстве вас не задирали на предмет национальности?

— В общем-то нет, хотя наш сосед по коммуналке частенько мне это припоминал.

Он был машинист поезда на пенсии, всегда ощущал себя «в строю», поэтому по квартире разгуливал в пижаме — и с орденом. Он ненавидел звуки фортепиано и, стоило мне дома сесть за инструмент, принимался стучать в стену. А кулак у него был железный — стены содрогались! К тому же он орал: «Израилитянин чертов, мешаешь мне отдыхать!» Мой брат, который на 15 лет старше меня, на это отвечал: «В гробу отдохнешь!» Сосед не унимался: «Сионисты!» Брат не оставался в долгу: «А ты фашист!» Но при всем том врагами мы не были. А когда я спас ему жизнь — вытащил, уже парализованного после инсульта, из затопленной квартиры, — он вообще к нам подобрел. Говорил моей маме: «Никто не застрахован от ошибок. Вот и мы вас не понимали. А вы хорошие люди… Хотя и евреи». (Смеется.) Вообще злобного антисемитизма я никогда не ощущал.

Вот моя мама быть еврейкой боялась. Ведь она чудом в 17 лет пережила холокост — ее семья погибла во время войны в Белоруссии, она одна осталась жива из всего рода (поэтому я и взял ее фамилию). А я проблемы в своей национальности уже не видел. Более того, в начале 90-х, когда режим выезда на Запад смягчился, иметь эту национальность стало выгодно и престижно. Даже люди, у которых не было ни капли еврейской крови, стремились получить этот «бонус», вступая в браки с евреями. Однажды я спросил у своего друга Сереги Власова, чистого русского: «А как ты в Германии оказался?» Он гордо ответил: «Ты знаешь, я же по отцу жены — еврей, Гильберг». Я не мог сдержать смех.

— Михаил, за пятьдесят лет в вашей жизни было много запоминающихся моментов. А какие самые волнующие?

— Конечно, это встреча с моей женой Лианой, рождение детей.

А в профессии — это выступления. Всегда очень волнующи сольники в Кремлевском дворце — кстати, скоро, 27, 28 и 29 апреля, мы покажем там большую программу в честь моего юбилея. Невозможно забыть концерты и в тех местах, где просто немыслимо петь без микрофонов. Мы пели на площади Сан-Марко в Венеции, на Северном флоте на авианосце «Адмирал Кузнецов», на площади Свободы в Харькове. Пространства огромные, а публику надо захватить. И когда ты «держишь» огромнейшую толпу, когда тебя слушают затаив дыхание тысячи, это и есть счастье! В такие моменты чувствую: скажи я сейчас людям: «Давайте возьмем Зимний дворец?!» — и они пойдут за мной!

— «Хор Турецкого» существует более 20 лет — коллектив из десяти мужских голосов, включающий все тембры от баса-профундо до тенора-альтино, исполняющий и классику, и духовную музыку, и эстраду, поющий на десяти языках. Вы быстро завоевали популярность?

— Это сейчас мы популярны, а в начале 90-х у нас не было ни крыши над головой, ни денег. Первое время, когда мы существовали как хор при московской синагоге, нас спонсировал один американский фонд. Но вскоре эта поддержка прекратилась. Потом нас позвали работать в США, но только половину коллектива (тех, кто остался в Москве, мы не забывали, высылали им деньги). Вернулись из Америки — и опять никаких перспектив, уж больно наш коллектив был необычен для российской эстрады. Но в конце концов судьба свела нас с Иосифом Кобзоном, которого я уговорил взять нас в свой тур.

«Мог ли я — сын рабочего — мечтать в детстве о таких хоромах?»
«Мог ли я — сын рабочего — мечтать в детстве о таких хоромах?»
Фото: Марк Штейнбок

После этого нас и заметили. Мы выстояли только потому, что очень хотели петь, выступать — вопреки всему.

— Говорят, у вас в коллективе не бывает текучки кадров?

— Шесть из десяти солистов работают со мной с начала 90-х! Это железная основа, которая меня никогда не подведет. С ними я больше времени провожу, чем с семьей. Однажды ребята на день рождения подарили мне флейту. И на клавишах выгравировали свои клички: Кузя, то есть Кузнецов, Туля — Тулинов, Зверь — Зверев. Это было так трогательно… А вот с теми, кто пришел в коллектив позже, случаются трудности. Например, увлечение алкоголем. Поступаю так: беру в стажеры молодого певца, одновременно вызываю на ковер провинившегося и говорю ему: «Вот видишь, чувак, свято место пусто не бывает.

Там репетирует 25-летний пацан, талантливый и красивый. А тебе 40, и он тебя «съест». Мой принцип — не менять состав ансамбля. Но если ты сам даешь мне такой шанс...» И это работает: человек завязывает с алкоголем.

— А почему у вас в офисе на самом видном месте стоят весы?

— Два года назад я создал женский коллектив — ведь «без женщин жить нельзя на свете, нет». И весы предназначены для солисток коллектива «Сопрано 10». В артисте, а особенно в артистке, прекрасным должен быть не только голос, но и внешность. Девушкам приходится следить за фигурой и ежемесячно взвешиваться. Если кто-то поправился, мы проводим воспитательную беседу.

До увольнения не доходит — потому что девушки у нас сознательные, а кроме того, у нас все-таки не школа моделей. (Улыбается.) Нам важно целостное впечатление. Иногда приходит просто симпатичная претендентка. Но как запоет — превращается в красотку, таковы ее темперамент и артистизм. А иногда заходит — модель моделью, и голос неплохой, но на сцене она никакая. Бывают и неадекватные барышни, которые думают, что они — суперсекси. На кастинге поют так, что только шеста рядом не хватает. Приходится останавливать: «У нас работают сексуально неагрессивные девушки». Ведь женская притягательность — в глазах, в том свете, что идет изнутри… Кстати, на кастинге никогда не сижу за столом. Претендентка поет, а я хожу вокруг нее, осматриваю со всех сторон — снизу, сбоку. Выглядит очень смешно, но мне надо понять: не кривит ли девушка рот, не щурит ли глаза, не морщит ли лоб, не слишком ли напрягает шею.

Ведь у некоторых певиц лицо буквально искажается гримасой… В детстве я услышал фразу: «Если ты что-то делаешь и при этом тебе тяжело, ты занимаешься не своим делом». Запомнил это на всю жизнь.

— Супруга к красивым девушкам не ревнует?

— Нет, потому что хорошо знает всех участниц «Сопрано 10». А вот после некоторых вечеринок приходится объясняться... с тещей! На мероприятиях со мной часто фотографируются разные дамы. Вот подбегает очередная красотка, говорит, как любит мое творчество, просит сфотографироваться со мной на память. Я и теряю бдительность. А незнакомка берет меня под локоток, а то и целует в щечку. В этот момент ее подруга и делает снимок.

Потом такие фото попадают в печать. Причем их, бывает, подписывают: «Михаил Турецкий с супругой». И это не проходит мимо моей любимой тещи. Она приносит такие издания к нам домой, открывает их словно бы невзначай на нужной странице и с укором на меня смотрит: «Миша, я без очков не вижу — это Лиана рядом с тобой на фото или нет?!» И что в такой ситуации мне говорить, как рассчитывать на пощаду?! (Смеется.)

События на видео
Подпишись на наш канал в Telegram
Астрологический прогноз на апрель 2024 года
«Завершающийся март оказался месяцем, невероятно увлекательным с астрологической точки зрения. Но предстоящий апрель готов побить его рекорд. Судите сами!» — говорит практикующий ведический астролог Ирина Орлова.




Новости партнеров




Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог