Лариса Гузеева не раз говорила, что не считает себя идеальной матерью, более того, актриса считает, что представительницы её профессии, за редчайшим исключением, вообще не могут быть хорошими матерями. Многие годы Лариса старалась завоевать доверие сына и дочери, которые с детства ни разу не назвали ее мамой. «Я очень долго добивалась этого от Георгия. И в конце концов уговорила. Помню, мы с сыном, ему тогда лет семь было, оказались где-то на рынке, и вдруг он в первый раз мне сказал: «Мама». Я бросила сумки в грязь, опустилась на колени, чуть не кричала от радости: «Да! Я — мама! Пожалуйста, зови меня так. Георгий, понимаешь, меня все зовут Лара, и только один человек на земле меня может называть мамой — это ты...»
Гузеева прекрасно знает свой непростой характер, от которого страдают окружающие. Она называет его «резко континентальным». «Я либо падаю на колени со словами: «О Боже, благодарю Тебя, что Ты мне дал таких детей», либо говорю им какие-то жесткие вещи, а потом сама себя страшно ругаю». Главной своей ошибкой актриса считает то, что она всегда разговаривала со своими детьми как с ровесниками. «С Георгием, когда он был маленький, я выясняла отношения так, будто он мне муж. Ему, допустим, лет десять, а я, за что-то на него рассердившись, ухожу в свою комнату, рыдаю, бросаюсь на кровать, а он идет за мной, садится на краешек... Я говорю: «Все, я не хочу тебя слушать». И убегаю в ванную, а он стоит там под дверью и просит: «Мама, открой». Словом, страсти бушевали. Сейчас я понимаю — я очень виновата. Хоть руки никогда не распускала, но была несдержанна на язык и, боюсь, ранила сына сильно. Он же был всего лишь мальчик, ребенок, зачем я к нему с такими требованиями? Дорого бы я сейчас дала за то, чтобы у Георгия в некоторых местах стерлась память...»
Подробное интервью с актрисой читайте здесь >>
