Екатерина Александровна Владимирова родилась 24 ноября 1925 года, в городе Соль-Илецк Оренбургской области. «Городок наш знаменит тем, что там есть соляные копи, где добывают горную каменную соль. «Бузун» — называли ее старики, да приговаривали: «Кисло пей, солоно ешь — помрешь не сгниешь, — рассказывает она. — Зелени в городке было мало, из-за соленой почвы, наверное. Нас окружало несколько соленых озер. Не помню, как называется главное. Оно искусственное. Когда-то на этом месте была гора, потом там вырыли котлован, он заполнился водой, получилось озеро». — «Большое?» — «Не очень. Может, с полкилометра в ширину. Вода там жутко соленая, чтобы утонуть, надо потрудиться. Лежишь на воде, как на диване. На глубине вода очень холодная, говорили, мол, доходит аж до минус 12 градусов. Как это может быть, не понимаю. Зимой озеро не замерзает. Тоже удивительно нам детям это было. А летом искупаешься, вылезешь из воды, чуть подсохнешь, и сразу кожу начинает стягивать от соли. Вода в озере лечебная. И тогда и сейчас сюда приезжают люди из России и Казахстана, потому что город стоит на границе с этим государством. Раньше-то одна страна была, никто не разделял, поэтому удобно было добираться. А сейчас, кстати, может, к нам и из-за настоящей заграницы едут, прознав про лечебные свойства воды. В нашем озере никакая живность не водится: ни рыб, ни раков, ни устриц — ничего. Там нет ни одного микроба. Зато соли очень много, говорили, 300 граммов на литр. Какая живая тварь это выдержит? Зеленовато-желтая на вид, вода особенно хорошо помогает при болезнях суставов. Люди приезжают, окунаются, растираются водой, и у них все болезни суставов проходят. А еще у нас есть грязевые озера, с черной и коричневой грязью». — «Екатерина Александровна, как вы жили, кем были ваши родители?» — «Мы жили в двухэтажном каменном доме вместе с еще несколькими семьями. Жили дружно и с соседями дружили. Мама, Дарья Яковлевна, трудилась в больнице медсестрой и занималась воспитанием детей, вела домашнее хозяйство. Отец, Александр Владимирович, был железнодорожником, работал машинистом, водил пассажирские поезда. У папы был чудный голос, но, чтобы он спел, его приходилось упрашивать. Бывало, соберутся гости и давай хором уговаривать: «Спой, Саша, спой, спой, свет Александр Владимирович». Он сначала для вида отказывался, а потом соглашался. Я как лицо его припомню, так сразу и слышу голос, будто он и сейчас в ушах звучит. Когда он пел, в груди все сжималось: то сладко становилось, то такая вдруг печаль подступала, хоть плачь. Бывало, и ревели, особенно мама. Мы-то, дети, смысла особого не понимали, просто чувства какие-то возникали щемящие. А как у мамы потекут слезы, мы за ней». — «Сколько лет прожили ваши родители?» — «Папа умер в 58 лет, а мама через год после него...» — «А как складывалась ваша жизнь, где вы учились?» — «Я окончила восемь классов, пошла работать на предприятие помощником бухгалтера». — «Так вы хорошо считали?» — «Я сообразительная была, мигом все просчитывала, сейчас нет этого. А тогда — раз, и готово! Потом я окончила бухгалтерские курсы, перешла в бухгалтеры». — «Вы были замужем?» — «А как же. У меня родилось пятеро детей: Шурик, Вова, Наташа, Юля, Рая. Но Рая умерла, когда ей исполнилось сорок лет». — «Кем был ваш муж?» — «Военный». — «Где познакомились?» — «На танцах в клубе. Он высокий, красивый, грамотный. Очень общительный. Мне он понравился, а уж как он меня любил, оберегал и заботился обо мне! Сначала мы жили с ним в Соль-Илецке, а потом его направили в Германию. Там мы оставались пять лет». — «А где вы жили в Германии?» Екатерина Александровна погрузилась в раздумья: «В маленьком городке, название знаю, но не могу сейчас припомнить. А вот если бы вы не спросили, я бы быстро вспомнила. У меня сейчас так часто случается. Вот рассказываешь что-нибудь, а как дойдет до названия, вроде крутится уж прямо на кончике языка, и бац, нету его, как куда упрыгнет. Ничего не понимаю, куда оно девается? Хорошо было бы память посолить, чтоб не портилась! — Она потерла лоб: — Как же все-таки это место называется?» — «А после Германии куда вас перевели?» — «Так в Москву!» — «Это вам исключительно повезло. Обычно после Германии ссылали куда подальше». — «Повезло не повезло, не знаю, как это вышло, сказать не могу. Муж знает, да тоже уже не скажет. Умер. И умер внезапно. Утром пошел на работу, а потом вдруг звонят мне уже из госпиталя: мол, муж в реанимации. Я кричу да плачу: «Что такое? Что случилось?» Инфаркт, говорят. Я сразу примчалась в больницу. Но спасти его не удалось». Мы помолчали, поглядели в окн о. Я сменил тему: «Кроме работы у вас были какие-то увлечения?» — «Я всегда любила шить, вязать. Окончила курсы кройки и шитья. Для себя и детей шила, но не на продажу». — «Спортом занимались?» — «Бег любила, на лыжах каталась, но не профессионально, так, по случаю». — «Вы курили?» — «Ни в коем случае. Не курила и не пила. Муж курил, да и то за столом, в компании, и выпивал тоже умеренно». — «У вас были травмы?» — «Нет». — «Опасные ситуации?» — «Это что значит?» — «Например, аварии». — «Нет, не было». — «Нападал на вас кто-нибудь?» — «Никто, да я себя в обиду не дам, кому хошь наподдам». Она засмеялась. «Что пожелаете людям?» — «Чтобы хлеб за солью не ходил».
На правой руке главная ось касается линии жизни, что дает ресурс в 85 лет (рис. 4, ось — черный, линия жизни — зеленый). Кроме этого имеются два сильных дубликата к линии жизни (рис. 4, желтый), они добавляют по пять лет к ресурсу. Линия партнера демонстрирует правильное местоположение, то есть лежит близко к линии жизни и сближается с ней, это указывает на стабильность связи (рис. 4, линия партнера — голубой). Прямоугольно-овальная фигура к линии партнера (рис. 4, красный) указывает на предрасположенности к заболеваниям сердца. Крестик к этой линии (рис. 4, красный) выражает внезапную смерть партнера.
