«Сквозь сон слышу стук. Не сразу понимаю, что это. Прислушалась: да это цепь гремит. Собака скачет в сенях, она на цепи, цепь об пол бьет. У нас две собаки. Одна большая, во дворе, другая поменьше, в доме, в сенях. Стучит цепью, бегает. В чем дело? Разбудила меня. Снаружи раздался треск. Я — на крыльцо, смотрю, курятник горит, от него уже угол дома занялся. Бегу назад. В комнате внуки спят, брат с сестрой, внучку — пять, его сестре — семь. Дети дочери гостили у меня, во Владимирской области. Себе кричу: «Скорее, скорее!» — иду, а сени все длятся да длятся, никак не кончатся, думаю, что ж это за беда, медленно как все, господи! Ну вот и комната наконец, дверь открываю — они спят, сердечные! Я бужу детей: «Вставайте, милые, скорее, скорее, одевайтесь, дом горит!» Ноябрь стоял, холодно, как раз в ночь на 1 декабря это случилось. Удар по окну — стекло вдребезги, звон. Сосед лопатой окно разбил. Кричит: «Детей подавай в окошко! Пламя кругом! Крыша горит!» Я ребят просунула, он принял. Кричит: «Сама лезь!» А я не могу пролезть — узко. Сосед кричит: «Лезь давай! Сгоришь! Где Сашка?» Это сожитель мой. А он эту ночь кочегарил. «В кочегарке!» — кричу. Пролезть не могу. Как вылезла, не понимаю, опомнилась уже на дороге, как шли к соседу в дом. Будто как перенеслась из окна на дорогу». Эльза Михайловна Титарева рассказывала, смотрела на меня, и я видел в ее глазах эту неразгаданную часть прошлого. «Отчего загорелось?» — спросил я. «Да кто ж знает? Думаю так: в два часа ночи Сашка пришел из кочегарки, разбудил меня, спрашивает: «Куда золу сыпать?» — «В курятник ссыпь». Он высыпал, да, видать, с угольком. Курей не было, а солома осталась. Уголек на солому попал, и вспыхнуло». — «Зачем зола в курятник?» — «Не в курятник. В огород. Подкармливать. Но в огороде на зиму золу не оставишь, смоет». — «Значит, Саша не муж». — «Не муж». — «Расскажите о муже». — «В 1956 году я окончила Владимирский строительный техникум по специальности ТСДИ». — «Что это?» — «Технология строительства деталей и изделий. Меня направили на практику в Новосибирск, на завод железобетонных изделий. Мы тогда начали делать панели для строительства домов. Я была мастером арматурного цеха. К нам на завод направили по комсомольским путевкам группу ребят, комсомольцев. Мы их ездили встречать на вокзал, общежитие приготовили. Мой будущий муж был старшим этой группы, его звали Алексей, а по специальности он был сварщиком. Видный был парень. Вместе работали, познакомились, стали встречаться, потом заключили брак. В Новосибирске я двоих родила. Всего у меня трое было детей. Но одна дочь умерла». — «Как это случилось?» — «Дочь замуж вышла, сделала аборт, да неудачно, ну и... — Эльза Михайловна замолчала, отвела глаза. — Умерла. — Она шумно вздохнула. — Чего-то меня в жар бросило, чего-то мне нехорошо, — сказала она, — давление повысилось, наверное». Я подал Эльзе Михайловне бутылочку с водой. «Откуда у вас немецкое имя?» — «Папа назвал. Отец любил все немецкое, говорил, у немцев порядок. У меня было два брата. Назвал первого сына Альбертом, второго сына — Рудольфом. Альберт с 1933 года, Рудольф с 1937-го». Эльза Михайловна остановилась. Я задумался. Именем ослабить русскую стихийность, так сказать, упорядочить среду. Интересно. Или так: Альберт в честь Эйнштейна. А вот Рудольф? Может, Рудольф Клаузиус, один из основателей термодинамики? Но Клаузиус ввел понятие энтропии, а это мера беспорядка. «Оба брата умерли», — сказала Эльза Михайловна. Мы помолчали. «Как звали вашего отца?» — «Михаил Ефимович Рычагов». — «Когда он родился?» — «Не могу сказать. Он пропал без вести в 1941 году, на фронте». — «Как имя вашей матери?» — «Любовь Петровна Чумакова. Она костромская, из города Макарьева, родилась в 1910-м или 1911 году, а отец ее старше года на три-четыре, значит, он мог родиться в 1906-м или 1907 году. Мой дед, Ефим, работал в гончарных мастерских. А отец, кажется, работал землеустроителем. У бабушки по линии матери муж был купцом, имел какие-то мастерские и содержал книжный магазин. Отец сам из Иванова. Отца послали в Макарьев, в командировку или что-то такое, там он встретил маму, они поженились, увез ее в Иваново. Я родилась уже там. Потом, по какой причине, не знаю, они переехали в Макарьев. Место чудесное. На пригорке Свято-Троицкий женский монастырь. Его основал старец Макарий, сказывали, ему было девяносто лет, когда пришел он в эти места и поставил скит. Пришел из Нижегородской области, после того как тамошний монастырь, им созданный, был разорен татаро-монголами. Он был преподобный, то есть уподобившийся Господу, получил дар исцеления. Говорят , когда он преставился, весь город наполнился благоуханием. Тогда я этого ничего не знала, мы просто там жили, купались в речке». — «А какая речка?» — «Унжа». — «После того как дом сгорел, где вы жили?» — «Люди добрые помогли, одна женщина пустила в дом, у нее была казенная квартира. Потом я уехала в Москву к дочери. Думала заработать на дом. Действительно, через полтора года купила дом в Анкудинове, Петушинском районе. Пожила недолго там, сломала ногу, дочь приехала из Москвы, забрала меня. Но у нее своих семеро детей, да еще правнуки пошли. Я в поиске покоя сюда в дом престарелых и прибрела». — «Что пожелаете молодежи?» — «Что им пожелать? Не больно они слушают. Пожелала бы старших уважать да к слову их прислушиваться, многих бед избежали бы. Да мечта моя несбыточная».
На правой руке наблюдается звездное образование на краю области под указательным пальцем (рис. 2, звезда — красный) — это трактуется как опасность погибнуть на пожаре. Однако отсутствие специфических нарушений папиллярного узора А1 исключает такой вид смерти. От линии брака нисходит ветвь — это выражение смерти мужа (рис. 2, желтый). Главная ось пересекает ответвление от линии жизни (рис. 2, ось — черный, линия жизни — зеленый) — это предвещает ресурс до 95 лет жизни.
