«Тряска, треск, отдаленные хлопки, удар, что-то упало; кресло снизу догоняет тело, прыжок: земля в иллюминаторе стремительно удаляется. Теперь все гладко, тихо, ровный гул двигателей. Большой страх ушел. Остался маленький, сидит в уголке, дремлет, ждет. При резком повороте, толчке просыпается, начинает жевать душу, глотать сердце. «Боитесь?» — сосед, мужчина лет девяноста с видом пастора. Я кивнула. «Не надо бояться, — сказал он с умным видом, — я всю жизнь летаю — и ничего». Я кивнула: «Спасибо». «Просто не бойтесь», — сказал он и с чувством выполненного долга откинулся на спинку кресла. Психу трудно сказать себе, что он не псих. За окном — белая пена. Париж остался далеко внизу. Господи, еще 11 часов лета! Боже, куда меня несет? Мы познакомились в Интернете. На интерсайте знакомств. Его письмо было умным, литературным, отличалось от других. Через пару дней стали общаться по скайпу. У моей подруги — интуиция. Она, как только взглянет на мужчину, скажет: это мой. У меня этого нет. Я включаю логику. А этого, наверное, делать не надо, поэтому всегда у меня трудный выбор.
Его звали Джеймс, он жил на острове Реюньон. Общительный, эрудированный, с чувством юмора, что бывает редко у иностранцев. Во всяком случае, у тех, с кем встречалась. Расположил к себе. Общаемся, смешим друг друга. Он говорит: «Все, ты моя будущая жена. У меня предчувствие. Предчувствия меня никогда не обманывают. Я приеду к тебе». — «Россия не Европа, тут надо визу пробить и все прочее». — «Вот как?» Через какое-то время сообщает: «Все готово, еду». Мне это нравится в мужчинах: сказал — сделал. Еду встречать в Шереметьево. В своих данных он писал, что высокого роста, далеко за 180. Я тоже не маленькая. С чистой совестью надела каблуки. Хотелось выглядеть. Одно дело, видишь человека по скайпу, другое — наяву. Создаешь образ, ожидаешь совпадения. А тут выходит какой-то, в общем, чуть выше меня, едва. И лицо какое-то другое, и фигурой шире, чем хотелось бы. Чего-то не то. Первое разочарование. Все ранее сделанное, достигнутое, какая-то почва, какие-то очки, все теряется. И надо вновь начинать с нуля. Но есть эффект разочарования, и это фонит. Я вижу, он тоже испугался, в лице неуверенность. Потом признался: «Увидел красивую, высокую, стройную, заколебался. Понравлюсь ли?» Садимся в машину. Он контактный, имеет опыт общения, он арт-директор рекламного агентства, много видит людей, умеет увлечь.
Ледок начинает таять, забываю о разочаровании, его нет, вновь хохочем над его остротами. Он начинает мне нравиться уже как реальный, а не виртуальный персонаж. Я везу его на квартиру к подруге — ее нет, она за границей, разрешила поселить. «Хочешь отдохнуть?» — спрашиваю я, когда мы расположились в квартире. «Нет, хочу видеть город». Поездка по вечерней Москве: Красная площадь, Театральная, Садовое, бульвары, смотровая площадка. «Какой красивый город! Я и не думал!» Чашка кофе в кафе, мы вновь близки, как раньше. Эту ночь провели вместе. «Познакомь с сыном и представь меня своему отцу», — сказал он. Мне это понравилось. Неделю провели вместе. «Теперь ты приедешь ко мне. Я все устрою. Мое предложение в силе — будь моей женой». Я глядела в иллюминатор: в проталинах меж облаков синел океан. Почему бы не выйти замуж? Да, он не мой тип мужчины. Но я и сама не знаю, кто мой тип. Немного лысоват, низковат. Да, в сексе он не очень. Но, возможно, это волнение, стресс. У мужчин с тонкой организацией чуть что — с этим сразу проблемы. Это я заметила. Только у тупых всегда все нормально. Он умен, образован, культурен, у него, как и у меня, творческая профессия; есть общие темы, сын его принял. Решено — надо выходить и переезжать на Реюньон.
Самолет снижался, страх грыз нервы, я молилась. Джеймс встретил. Здесь он был у себя, от него веяло силой, здоровьем. Дорога, местами вырубленная в скале, шла вдоль океана. Жидкая, волнующая лазурь занимала 270 градусов обзора. Странное чувство стало формироваться в душе. Джеймс привез в новый дом. «Хотел все сделать до твоего приезда. Не успел». Было много пустых пространств. Стояли неразобранные вещи. Но спальня была идеальна. Я проспала 17 часов. «Теперь поехали смотреть». Рядом был Сен-Луи — невысокий, аккуратный, вполне европейский город. Я смотрела в небо. Происходило удивительное. Картина облаков стремительно менялась. Плоская кучерявость свивалась в огромные тяжелые массы. Они непрерывно, многоэтажно отстраивались все выше и выше внутрь неба. Глубина неба была неизмерима. Открылась вся его страшная бездонность. Облака были уже не замки и даже не города, это были миры. Мое существо столкнулось с невидимым телом. Голова по инерции шла вперед, но душа была остановлена. На следующее утро поехали в горы. В каком-то месте вышли, это был край долины, огромной чаши. Все — справа, слева, внизу, вокруг, везде, кроме куска неба, — заполняла буйная поросль. Деревья, которые не могла сравнить ни с чем знакомым, подлесок, кустарник, трава — все сплелось корнями, гибкими длинными лентами, листьями, звуками, холмами в единую, могучую, беспредельную сущность.
Что я, что все люди по сравнению с этим? Муравьи? Нет — блохи, бактерии. Существо двинется, шевельнется, нахлынет — и нет тебя. А за всем этим нависает бесконечное синее тесто океана. Инопланетное чувство накатило на меня. Господи, где я? Земля это еще или уже что-то другое? В электрической вспышке прозрения поняла: не смогу здесь жить. Это не для меня. Это решение предопределило разрыв. Через полгода мы расстались друзьями. Или почти».
Линия влияния начинается в возрасте 38—39 и входит в линию сердца в возрасте 40 (рис. 4. Линия влияния — желтый, линия сердца — оранжевый). Линия сердца останавливает линию влияния. Линия сердца — фундаментальный знак, значительно более глубокий, чем линия влияния. Интерпретация: увлечение остановлено более сложным чувством, идущим из глубин собственной натуры.
