Если режиссер Борис Грачевский пропадает на съемках, значит, скоро на экране появятся новые выпуски «Ералаша». Но недавно все изменилось — выпуск популярного киножурнала временно приостановлен, а команда его создателей работает над первым полнометражным фильмом Грачевского «Крыша».
Немало съемочных дней новой картины прошло на главной площадке «Ералаша» — в школе, где снимаются все мини-истории.
По сюжету фильма здесь учатся три главные героини — 12-летние Светка (Маша Белова), Дашка (Соня Ардова, дочка актрисы Анны Ардовой) и Ленка (Анфиса Черных). Мама последней в исполнении Марии Шукшиной — директор этой школы. Сегодня снимают квартиру героини Шукшиной и ее экранного мужа Валерия Гаркалина. На повестке дня — застолье. У хозяйки — гости, которых играют Ольга Прокофьева и Артем Артемьев. Они уже на местах. Но вот Марии пока не видно. Поймав взгляд Грачевского, Прокофьева многозначительно кивает на часы. «Да, Олечка, я все помню, в четыре часа тебя отпускаем», — отвечает он.
«Давайте, что ли, без платья репетировать! — откуда-то из глубины квартиры появляется взволнованная Шукшина в халате.
— Никак не могут разгладить на нем складку!» «Ну давай еще 5 минут. Если не разгладят, значит, без платья», — находит компромисс режиссер. Пока в соседней комнате идет утюжка, он успевает рассказать, что новое кино по жанру не имеет ничего общего с «Ералашем». «У нас в школе были очень жесткие сцены. Вы бы видели, как дерутся эти девочки! Ужас. Дома тоже конфликты. После ссоры девочка в слезах убегает на крышу. Ее мы снимем в Сергиевом Посаде. Финал — они с подружками стоят на краю…» На площадке появляется Шукшина уже в образе — директриса до кончиков ногтей. Усаживаясь на место, отдает распоряжения: «Можно попросить постановщиков открыть окно, очень душно. Ну что, репетируем?» Грачевского Маша знает с детства. Он неоднократно звал ее сниматься в «Ералаш», но все не складывалось.
Поэтому насчет роли в «Крыше» отговорки уже не принимались. Да и Шукшину отрицательный характер героини увлек, едва она прочла сценарий. Дня не проходит, чтобы Грачевский не подошел к актрисе, приговаривая: «Все-таки я правильно тебя выбрал, все-таки я молодец!» Сегодняшний день исключением не стал. Дубль, второй, третий. «Вот она волшебная сила наглаженного платья Марьи Васильевны!» — радуется он удачным кадрам. «Подождите, Анфиска весь салат съела!» — подают сигналы SOS реквизиторы. «У ребенка хороший аппетит. Оставьте ее в покое. Что она в этой жизни видела?» — отмахивается режиссер. Пока бегают за добавкой, 12-летняя актриса рассказывает, что «это кино ее уже всему научило»: «И алкоголь я по кадру попробовала, и в затяг покурила, и заплакать теперь могу по команде…» А Шукшина, не теряя времени даром, пытается довести экранное застолье до совершенства: «Боря, когда мы поднимаем бокалы, на столе трясется фруктовая ваза.
Я ее боюсь. Давай апельсинов для равновесия доложим?» Наконец все продукты находят свои места. Но репетицию следующей реплики прерывает неожиданное вторжение Гаркалина (он в этой сцене не участвует) со словами: «Я потерял свой текст». «Маша, убей кого-нибудь!» — делая страшные глаза, обращается к авторитету режиссер. «Я уже умер!» — сообщает Валерий из кухни, куда он поспешно ретировался.
«У меня здесь очень мало съемочных дней. В силу обстоятельств не могу подолгу работать — недавно перенес два обширных инфаркта и клиническую смерть, — с обаятельной улыбкой говорит о серьезных вещах Валерий Борисович. — Согласился, потому что съемками руководит мой давнишний друг.
Мы с Олей Прокофьевой тут недавно обсуждали, что вопрос «кого играть» для нас сегодня уже и не так важен, как, может быть, для молодых актеров. А ты в первую очередь смотришь, с кем придется работать, с кем будешь делить эту комнату, эти трудности…» На площадке объявляют перестановку для следующего кадра. Артисты скучковались вокруг режиссерского монитора и просматривают отснятые куски. «Мне очень понравилась Маша. А Прокофьева сыграла кое-как! Соберись. Ты же можешь это!» — сладким голосом поддразнивает коллегу Гаркалин. «Все замечательно. Даже Артемчик, смотрите, так трагично играет плечом», — потирает руки от удовольствия Грачевский. И в тему вспоминает эпизод из собственной биографии. Оказывается, он дебютировал в кино в сказке «Варвара-краса, длинная коса». Играл ту самую когтистую руку, которая грозит царю из тазика: «Должок!»
Детишек она завораживала. Так что Фредди Крюгер отдыхает! А за Артемом Артемьевым на весь день закрепляют прозвище «артист плеча».
То, что серьезную картину снимают с шутками-прибаутками, для кино обычное дело. В итоге, конечно, весь смех останется за кадром, а на экраны должна выйти остросоциальная драма про конфликты современных отцов и детей. Проект взялось финансировать государство. Правда, на гонорар самому режиссеру денег уже не хватило. Журналисты донимают, почему кино-то такое нерадостное? Грачевский говорит, что не в этом дело. «Есть еще другая часть меня, которую никто раньше не видел. Я ведь пишу очень грустные стихи и рассказы. И это не мешает мне смеяться и любить анекдоты».
