У хваткой продавщицы Нади из фильма «Блондинка за углом» по жизни был девиз: «Нет проблем!» Но на долю актрисы Татьяны Догилевой, сыгравшей эту героиню, проблем выпало как раз выше крыши. Начиная от обидных разговоров о «неудачной внешности» и кончая потерей волос!
Догилева от природы русая, а ее героиня по последней моде красится в платиновый цвет. В 1984 году у актрис не было личных стилистов, а отечественные краски (других-то не было) буквально сжигали волосы.
К тому же съемки проходили сразу в двух городах — Ленинграде и Москве, поэтому мастера, которые красили Догилеву, менялись. В результате волосы Татьяны постоянно меняли цвет — сохранить одинаковый оттенок платины парикмахеры не могли. И если присмотреться, на экране это заметно. Перед сценой свадьбы невесту в очередной раз высветлили. Выйдя из парикмахерской, Татьяна решила поправить прядь на темечке, но… прядка осталась у нее в руке! Волосы Догилевой не выдержали химической атаки, и через несколько минут на макушке уже торчал короткий ежик… Татьяна была в шоке. Но в не меньшем ужасе был и гример — как снимать?! Режиссеру Владимиру Бортко — человеку крутого нрава — невесту с проплешиной решили не показывать.
Ситуацию спасли киношные пастижеры высшей квалификации. Они замаскировали «полянку» на темечке невесты трессами — вплели в волосы Татьяны маленькие прядки. Режиссер ничего не заметил…
Кстати, Бортко не сразу разглядел в Догилевой героиню своего фильма. Только после окончания съемок Владимир Владимирович признался Татьяне, что пригласил ее на пробы лишь благодаря своему отцу — опытному театральному режиссеру. Узнав, какую героиню ищет сын, тот заявил: «Тебе нужна только Дюгилева (режиссер помнил актрису, но не помнил фамилию). Я видел ее в паре картин: она — настоящая Надя». Бортко-старший тогда тяжело болел, сын решил не расстраивать отца и выполнил его просьбу. Однако первая встреча с актрисой Бортко разочаровала. «На пробы шла как в последний бой, — рассказала Татьяна. — Прочитав сценарий Александра Червинского, я была потрясена: какая острая литература, какой яркий язык — многие фразы типа «главный по тарелочкам» ведь потом пошли в народ.
Но больше всего меня поразила героиня — не плакатная комсомолка, а живая и реальная девушка. Да, она «материальная», умеющая достать дефицит, но при этом добрая, верная, заботливая. Я буквально влюбилась в Надю. Но потом быстро себя одернула: нет, не светит мне сниматься в этом фильме. Надя ведь неземная красотка, а я таковой не считалась. Сколько раз меня приглашали на пробы красавиц и не утверждали! Я не сыграла с Высоцким в «Маленьких трагедиях», с Садальским в картине «О бедном гусаре замолвите слово». И к своим 25 годам почти смирилась, что главной героиней мне не быть. Поэтому перед пробами «Блондинки...»
решила: роль не получу, так хоть за пробы пусть будет не стыдно! На кастинге пошла ва-банк: играла по-своему, игнорировала замечания Бортко — пиетета перед молодым режиссером у меня не было».
Пробы Догилева не прошла, но ее яркое «выступление» режиссер все-таки запомнил. И когда директор «Ленфильма» начал выдвигать на роль «блондинки» свою кандидатуру — Александру Яковлеву (Аасмяэ), — Бортко стал отстаивать Догилеву. «Когда я приехала на съемки в Ленинград, меня вызвал к себе директор студии, — вспоминает Догилева. — Я недоумевала — зачем?! А он усадил меня в кресло, ходил вокруг меня и изумленно приговаривал: «Ну вот, вас утвердили… А ведь другая хорошая артистка пробовалась… А утвердили вас…» Обидную фразу «Почему утвердили вас, ведь в сценарии Надя красавица?»
Догилева потом не раз слышала и от своего партнера Андрея Миронова — секс-символ советского кино частенько щипал Татьяну за спину и задавал ей этот проклятый вопрос. «Другая звезда, Елена Соловей, была ко мне очень добра, просто ангел какой-то, — признается Догилева. — А почему меня подкалывает Миронов, поначалу не понимала: ведь он такой воспитанный и интеллигентный?! А потом догадалась: Миронов не хотел меня обидеть, просто подшучивал над молодой артисткой. И, осмелев, на очередной его «щипок» я ответила: «А теперь все, отшутились! Ладно?» Андрей Александрович мгновенно сориентировался: «Неужели вы, Танечка, не видите, что я цепляюсь к вам потому, что вы мне очень нравитесь?!» Вообще Миронов был невероятно добр. Он даже взял надо мной «культурное шефство» — познакомил с песнями Вертинского, которые пел гениально.
И еще учил меня искусству красиво жить. Я же из простой рабочей семьи, а Миронов был эталоном вкуса и элегантности, к тому же только что приехал из Америки». Согласно «звездности» Догилеву поселили в обычной гостинице «Советская» за 4 рубля в день, а Миронова — в легендарной «Астории» за 10. Как-то артист проводил Татьяну до номера и, оглядев ее скромный приют, иронично изрек: «Да, это не «Хилтон». Миронов долго убеждал Догилеву, что ей непременно нужно поселиться в «Астории», где обитали великие поэты и артисты. Он вспоминал, как в детстве жил в знаменитом отеле под присмотром горничных, когда его родители-актеры уезжали на концерты. «В общем, «накрутил» он меня, и я пошла к директору картины требовать «Асторию», — вспоминает Догилева. Он был поражен такой наглостью молодой артистки и, естественно, отказал.
Но я не могла ударить лицом в грязь перед Мироновым. И переехала в «Асторию» за свой счет, доплачивая за каждый день по 6 рублей, но ни разу не пожалела об этом — впервые в жизни почувствовала, что такое комфорт!..» Догилева с Мироновым не расставались не только на съемках, но и после работы. Вечерами заезжали за сводным братом Андрея Кириллом Ласкари и устраивали шумные прогулки по Питеру — как раз стояли белые ночи. «Мы называли друг друга Джон, Джек и Мэгги, — рассказывает актриса, — и, пугая прохожих, громко вели такие разговоры: «Не пропустить ли нам, старушка Мэгги, по стаканчику виски?» — спрашивал Миронов. «О да, Джек!» — кричала я. Это было невероятно счастливое, беззаботное время, возможное только в молодости».
Миронов оказался и главным миротворцем на съемочной площадке.
Бортко делал ставку на этот фильм и требовал от всех максимальной самоотдачи: сцены снимались с большим количеством дублей, каждый эпизод подолгу обсуждался с оператором (в конце концов режиссер-перфекционист сменил оператора). Обстановка на съемочной площадке была нервная, чуть ли не каждый день разгорались скандалы. Неизвестно, закончили бы фильм, если бы не Миронов с его невероятным обаянием. Актер мирил всех: режиссера с оператором, звукорежиссера с художником картины. Но пару раз и у милейшего Миронова сдали нервы. Сцена на овощной базе, когда его герой Николай, бывший астрофизик, а ныне грузчик универмага, сидел в огромной коробке с луком, снималась в настоящем питерском овощехранилище, где круглогодично поддерживалась температура плюс пять.
Миронов залез в чан с луком по шею и мгновенно замерз. А режиссер и оператор как раз затеяли очередной творческий спор. Миронов, коченея, поначалу терпеливо слушал их перебранку. А через полчаса яростно «восстал» из емкости с луком, отряхнул шелуху и крикнул режиссеру ТАКОЕ, что тот тут же дал команду снимать.
Второй скандал случился в конце съемок. Из-за своей дотошности Бортко вышел из графика, съемочные дни у Миронова закончились, а надо было еще снимать сцену свадьбы. Актер нашел свободный день, приехал на съемку в питерскую гостиницу «Европейская» (с чемоданом, так как после съемки спешил на поезд), загримировался, сел в уголок и стал ждать команды «Мотор!». А в это время Бортко заспорил с оператором: режиссер хотел по отдельности снять много мини-эпизодов с участием Миронова и гостей.
Оператор утверждал, что это слишком долгий процесс, предлагал общую панораму. Спор разгорался… Андрей Александрович, посматривая на часы, ждал десять минут, полчаса. Когда стало ясно, что из-за художественных разногласий он может опоздать на поезд, Миронов не выдержал: вскочил, подбежал к режиссеру и закричал: «Будем снимать панорамой!» Бортко вспыхнул: «Не буду!» Миронов сорвался: схватил чемодан и с дикими криками помчался к выходу… прямо по столам. Все находившиеся на площадке замерли, а потом бросились вслед за звездой. Миронова уговорили вернуться, а сцену быстро сняли — панорамой.
Исключительную требовательность режиссера не выдерживали не только люди, но и реквизит. В фильме демонстрируются дефицитные в то время продукты.
Однако в кадре герои практически не едят финский сервелат, балыки или бутерброды с красной икрой. Снималось так много дублей, что к концу рабочего дня деликатесы портились (черную икру вообще пришлось заменить крашеным пшеном — благо от настоящей икры даже с близкого расстояния крупу было невозможно отличить). Балычки «с запашком» с сожалением выбрасывали, а артистам готовили винегрет или оливье. Только один раз актеры вволю наелись деликатесов. Съемки проходили на мясокомбинате. Продукты для кино выделили самые лучшие — из «кремлевского» цеха, где готовился сервелат и карбонат для партийного руководства. После трудового дня киногруппа дружно налегла на невероятные окорока и грудинку. И только девушка-«хлопушка» подозрительно смотрела на роскошное мясное ассорти — в советских гастрономах она видела другую колбаску.
«Почему эти сосиски такого необычного цвета?» — наивно спросила девушка. И тут в тишине раздался голос Миронова: «Это цвет мяса, дурочка!»
Совсем не таким эффектным, как на экране, оказался в реальной жизни и шикарный зеленый лимузин, на котором ездил молчаливый брат главной героини — автослесарь Гена по прозвищу Крокодил. Десятилетний «Крайслер» из всевозможных запчастей собрал один автолюбитель, и чудо-авто все время глохло и ломалось. Иногда машина не могла самостоятельно добраться до места съемок, и ее доставляли на буксире. Кроме того, лимузин был очень длинный, а актер Анатолий Сливников, игравший Гену, не умел водить машину — его учили уже в процессе съемок. Поэтому каждый поворот иномарки превращался в уморительный цирковой аттракцион и оборачивался десятками испорченных дублей.
Особенно смешной оказалась съемка с участием «супермашины» у московской гостиницы «Космос», когда Крокодил эффектно прибывал на свадьбу к сестре. Горе-водитель несколько раз пытался красиво припарковаться у отеля, но каждый раз «промахивался» и к тому же глох. Поглазеть на бесплатный цирк из гостиницы повыскакивали проживавшие в ней иностранцы! Незваные гости стали мешать съемке. И вновь ситуацию спас Миронов. Он вышел из отеля и на великолепном английском объявил, что за рулем авто неопытный водитель, что этот драйвер опасен для окружающих и посторонним лучше вернуться в отель. Иностранцы послушно ретировались, а Крокодил продолжал терзать машину. Кстати, бессловесная, но очень запоминающаяся роль в «Блондинке за углом» стала для актера Сливникова главной в карьере.
Мальчик из вологодской деревни, он смог выучиться на актера в Ленинграде. Потом нашел работу в Кокчетавском театре, но мечтал о большой сцене и о кино. Ради исполнения мечты актер переехал в Питер, сделал две операции на глазах, убрав природное косоглазие. И Сливникова заметили! Сначала роли были небольшими, но зато у выдающихся режиссеров — Германа, Масленникова. А после Гены-Крокодила Сливников получил приглашение в Молодежный театр на Фонтанке. Жизнь артиста оборвалась пять лет назад, когда ему было всего 55 — он умер от крупозного воспаления легких. Но за два дня до смерти диплом актера получил его сын Михаил, очень похожий на отца (Сливников-младший играет в питерском театре Комедии)…
Съемки «Блондинки...» шли очень нервно. Но еще трудней оказался путь готовой картины на экран.
На закрытом показе фильм произвел фурор: так остро начинавшийся кризис социалистической системы в кино еще не показывали. Ленинградское начальство — самое идеологически выдержанное в СССР — решило: фильм антисоветский, на экраны его выпускать нельзя! Ради спасения картины Бортко пришлось ее переделать. Почти треть фильма вырезали, большие куски переозвучили, убирая «неправильные» фразы о дефиците, блате, «умении жить» и прочих «вредных» вещах. Не у всех актеров было время записать новые тексты, поэтому некоторые герои «Блондинки...» говорят «чужими» голосами. Алексея Жаркова озвучил Евгений Киндинов, Павла Кадочникова — Игорь Ефимов, отца главного героя Марка Прудкина — Зиновий Гердт. Кстати, героя Прудкина по требованиям цензуры еще и переделали из Гаврилы Моисеевича в Гаврилу Максимовича.
Чтобы четко объяснить народу, «что такое хорошо, а что такое плохо», в картину добавили морализирующие музыкальные вставки. И еще Бортко пришлось доснять оптимистический финал. В конце фильма главный герой вернулся в науку и уехал в Сибирь, героиня тоже отреклась от сладкой столичной жизни и, как декабристка, поехала вслед за любимым. К тому моменту Догилева уже снималась в новом фильме, у нее был другой цвет волос и другая прическа, поэтому актрису нарядили в дурацкий «чепчик». Но несмотря на цензурные «шрамы», комедия получилась замечательная. За первый год ее посмотрели 25 миллионов человек! А ставшую очень популярной Татьяну Догилеву зрители еще долго встречали фразой «Нет проблем!».
